Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Аммит опустился на корточки. Его пальцы сорвали травинку, переломили в нескольких местах. Сардат внимательно смотрел на Учителя.

— Ты мне нравишься, — сказал вдруг Аммит. — Да, все эти твои выходки — дурь полная, но я вижу, когда что-то идет от души. Ты действительно хочешь как лучше. Но я вижу и другое: ты загоняешь себя в клетку.

Сардат стиснул зубы. Что ж, пришло время и начистоту высказаться.

— Слушай, ты уж определись, а? Сначала мне говоришь, что ненавидеть — плохо, надо искать другую страсть. Лады, уговорились, ищу. Ты у нас тут за мясника остался, я держу себя в руках. Нахожу что-то, о чем… Нет… Ладно, хрен с тобой, как есть: нравится она мне. Хорошо мне с ней. Душа успокаивается. Может, вот оно и есть, а? Пока она рядом, никого ненавидеть не хочу. Так тебе и это не нравится! Тебе чего вообще надо?

— А когда ее не станет?

Вопрос Аммита рухнул в пустоту. Пустота началась в сердце Сардата и выплеснулась наружу.

— Пошел ты… — Он развернулся и двинулся обратно, прочь от ручья.

— А ну, стой!

Таких раскатистых, повелительных ноток в голосе Учителя слышать не приходилось. Из чистого любопытства Сардат остановился и пренебрежительно взглянул назад.

— Вы все пока ничего не чувствуете, — чуть тише заговорил Аммит, приближаясь к Сардату. — Но я знаю: нынче ночью за нами двинулась погоня. Я чувствую, как чужая воля рыщет по лесу. Если они чего-нибудь да стоят, след они возьмут. А значит, завтра вечером настигнут. А теперь давай-ка посмотрим, что здесь случится тогда. С чем мы встретим отряд подготовленных бойцов.

Сардат резко повернулся.

— И какого ты молчишь? Хоть бы сказал костров не разводить!

— Вампиры ищут не по дыму, — усмехнулся Аммит. — Не надейся, Сардат. Битвы не избежать. Завтра вечером они налетят. Люди даже не поймут, что их убивает. Но ты — ты будешь знать. И попытаешься биться. Давай, попытайся. Сейчас все по-настоящему. Я хочу тебя убить, сукин ты сын.

Последнее слово заглушило хлопанье нескольких десятков крыльев. Стая летучих мышей накинулась на Сардата. Он ощутил, как крошечные коготки царапают кожу, маленькие клыки вонзаются в плоть. Вскинул руки, пытаясь защититься, попятился и упал.

Стая заметалась над ним, будто в недоумении, куда подевалась жертва. Но вот под ними вспыхнуло и разрослось пятно огня. Языки пламени, свиваясь в кольца, крутились, с ревом пожирали воздух.

Сардат откатился в сторону как раз вовремя — столп огня ударил в землю, туда, где он только что лежал.

«Совсем ополоумел? — подумал Сардат, вскакивая. — Я ж правда чуть не сгорел!»

— Десяток таких стай, — прогремел голос Аммита. — Что сделаешь с ними?

Меч — из ножен. Сардат кинулся на голос, но обнаружил, что один стоит на крутом берегу. Сзади послышалось рычание. Резко обернувшись, Сардат увидел несущегося на него огромного зверя. Бросился было на землю, но волк оказался быстрее. Мощные лапы ударили в грудь, мир завертелся перед глазами, в нос ударило зловоние звериной пасти, меч куда-то исчез.

Сардат спиной рухнул в ручей. Вода скрыла его с головой на миг, а когда он вынырнул — увидел Аммита. Тот схватил его за плечи и швырнул. Ударившись о вертикальную стену берега, Сардат, наконец, остановил сердце.

— Держи, скотина! — рявкнул он, выплескивая наружу всю ярость.

С вытянутых рук хлынул черный огонь. Мгновение Сардат видел фигуру Аммита, потом она исчезла. В ночное небо ударила струя пара — стремительно пересыхал ручей. И вдруг — как будто облачко мелькнуло сбоку, вошло в землю за спиной.

Повернуться Сардат не успел — из земли высунулись две руки, схватили его за плечи, острые клыки пронзили шею. Жизнь бурной рекой хлынула прочь из тела.

Страх и ненависть придали сил. Что-то сместилось в голове Сардата, отголоски рассказов принцессы Ирабиль воскресли в памяти, и он мысленно шепнул: «Туман! — А когда сознание полетело вниз, будто он вновь падал с обрыва, добавил, перебрав все, что носил на себе: — Разделен!»

Теперь он видел все. Ручей, небо, оба берега. Руки и голову Аммита, торчащие из земли. Вот руки сложились лодочкой, и в них зародился огненный дракон. Расправив крылья, он порхнул в сердцевину тумана, и все существо Сардата пронзила жестокая боль.

— Как насчет еще двух десятков таких же? — услышал он голос Аммита. — Сколько ты продержишься? Или полагаешь, кто-то тебе поможет?

Уже никаких слов — лишь движение мысли. Летучие мыши, соткавшись из тумана, взлетели на берег, заметались и исчезли, оставив окровавленного Сардата в изодранной одежде. Он скорчился на земле, но прийти в себя не успел — сапог врезался в лицо, заставив опрокинуться на спину. Лезвие меча коснулось шеи.

— Это просто игра, — объяснил Аммит. — А те, что придут завтра, играть не станут. Сотня людей, которые внезапно поймут, что все их палки, мечи и копья ничего не стоят. Ты, избитый и израненный, будешь искать меня взглядом, но не найдешь, потому что я буду уже далеко. Кто тебе поможет, Сардат? Рэнт? Возможно, его и хватит на минуту-другую. Сиера? Она встанет под первый же огненный удар и исполнит свою мечту. А потом ты встретишь смерть. Ну, или высвободишь свою страсть и победишь. А потом сам же убьешь их всех до единого, утоляя жажду. Я видел подобное. Я убивал подобных. Убью и в этот раз. Могу прямо сейчас, чтобы не суетиться потом.

Глаз Аммита Сардат поначалу не видел. Потом будто два маленьких огонечка загорелись.

— Чего ты от меня хочешь? — прохрипел Сардат. — Твою мать… Чего?

— Реши здесь и сейчас, кого ты хочешь спасти: человека или людей?

— Людей, — буквально выплюнул Сардат в бесстрастное лицо Учителя.

— Она к их числу не относится.

— Да пошел ты…

— Вытряси дерьмо из своей пустотелой башки! — Лезвие расчетливо пронзило кожу на шее, вниз потекла капелька крови. — Я не оскорбляю, я призна ю . Люди — это стадо, безмозглый скот, которым можно управлять или жертвовать. Так всегда было и будет, иного им не дано. А вот человек… Человек — это уже что-то очень похожее на вампира. Вот что я усвоил, столкнувшись с Ратканоном впервые. Вот почему я хочу его вытащить. Он — человек. Как и ты. Как и Сиера. Как, может быть, та Милашка, к которой ты сейчас поползешь за глотком крови. А я — вампир.

— Ты ведь сам хотел спасти партизан! — завопил Сардат, ощущая, как его начинает колотить какая-то странная дрожь, холодная и неудержимая. — Зачем? Чтобы потом бросить?

— «Спасти» и «тащить с собой» — разные вещи, — прозвучал спокойный ответ. — Я бы вывел их из оцепления. Может, прошел с ними немного днем, а ночью полетел бы вперед и уже решал главный вопрос. А вместо этого я засел тут, с тобой, и до сих пор понять не могу, что меня держит? Не то собственная жалость, не то какие-то обязательства перед принцессой…