Диана Ибрагимова - Сезон летающих деревьев

У Фэйми на душе лежал камень. Она всё-таки сделала это — рассказала маме о тенях и своём желании стать чародейкой. Пришлось пережить такую трёпку, что лучше и не вспоминать. В другое время Фэйми извинилась бы, одумалась и сделала вид, словно ничего не произошло. Но не теперь. Она уже отрезала себе путь к дому. Мама в сердцах выкрикнула: «Или ты перестанешь нести чепуху, или иди чародействуй, куда глаза глядят! Хоть к бабушке своей! А сюда не возвращайся!» Слышать такое было ужасно обидно и больно. Мама, конечно, рассчитывала, что Фэйми останется и подчинится, но в этот раз даже ссора не остановила девочку. И хотя на сердце было тяжело и гадко, Фэйми отправилась к бабушке.

Если нужно что-нибудь найти, потерять или потеряться самому — нет ничего лучше Витков. Хозяева желаний могли оказаться даже на краю света, а скрученная пещера, игравшая с расстояниями и пространствами, лучше всего подходила для поисков. Сразу же по приходу, не став даже раскладывать вещи, Фэйми побежала в заросший бурьяном сад и нарвала здоровенный пучок полыни. Запах от него шёл крепкий, душистый и успокаивающий. Бабушку тревожить не хотелось. Уж лучше пусть она не знает, что внучка отправилась на испытание.

Фэйми осторожно поцеловала спящую в кресле чародейку и тихонько вышла во двор. Она решила не проходить через кухонную арку, потому что там скрипели половицы. Не так давно бабушка вселила в вышивку на платье Фэйми волшебство, чтобы птичка оживала в нужное время и создавала проход в любом месте. Теперь Фэйми могла попасть в Витки откуда угодно.

От мысленной просьбы силуэт на груди тотчас ожил, встряхнул крылышками, повертел головой и щёлкнул клювом. Не успела Фэйми и глазом моргнуть, как птичка вылетела из ткани, оставив одну только ниточку, связывавшую её с платьем, и принялась летать, описывая овал — вверх-вниз, вверх-вниз. Через несколько мгновений внутри образовался тёмный проход. Фэйми запрыгнула в него, и портал схлопнулся за спиной. Волшебство не пожелало опять становиться плоским. Оно уселось на голову хозяйки и принялось вальяжно топтаться по ней.

Под звёздными россыпями Витков среди дрожащих теней и цветущего мха стали видны Хиго. На поверхности их невозможно было разглядеть. Только в междумирье бабушкиной кухни огоньки оставались видимыми, но стоило шагнуть за порог — исчезали.

Сначала Фэйми решила найти владельца первого желания, ведь хозяин второго наверняка уже на пути к месту встречи. Скромный Хиго вёл себя странно и постоянно менялся. Он то тускнел, то светил ярче раскалённого железа. Фэйми растерялась. Она не понимала, почему огонёк так взволнован.

— Не бойся. Тени тебя не тронут. Теперь ты под защитой.

Но Хиго стал ещё беспокойней, а потом вдруг вспыхнул и загорелся красным. Фэйми ахнула от неожиданности. Неужели его хозяин стал одержим мечтой? Тем лучше. С сильным проводником найти нужный путь будет гораздо легче.

— Покажи мне, где он, — сказала Фэйми.

Пышущий жаром огонёк слетел с её плеча и помчался вглубь пещеры. Фэйми побежала следом. Витки начали расслаиваться и ходить ходуном, как торт со множеством коржей, смазанных жидким кремом. Пространство искажалось, а расстояние скручивалось и укорачивалось. Фэйми бежала всё время вправо, но поворот не заканчивался. В сжатой спирали каждый шаг был на самом деле сотней шагов.

Фэйми летела за алым маячком лёгкая, как пушинка одуванчика. Казалось, невидимый великан загадал желание и дунул на неё изо всех сил. В глазах рябило от разноцветных разводов. Тени не успевали даже промелькнуть между Фэйми и хиго. Связь хозяина и его желания обострилась настолько, что огонёк сумел найти самый короткий путь.

Фэйми раскраснелась от бега и радовалась тому, как легко приближается к цели, но неожиданно хиго-проводник замер и потух. Девочка протянула к нему руку, чувствуя, как ступни вязнут в пространстве. Расстояние удлинялось и растягивалось, точно гармошка, а огонёк едва заметно тлел в полумраке коридора, куда ползли, извиваясь, тени. Вот они окружили похожий на остывающий уголёк хиго и стали ждать, когда он почернеет и опустится на дно пещеры. Ноги совсем перестали слушаться. Бесконечная лента разматывалась, и Фэйми всё отдалялась.

— Веди меня! — крикнула она фиолетовому хиго.

Тот соскочил с плеча и рванул к умирающему товарищу, сокращая расстояние прыжками. Он был не слишком ярким, но Фэйми стремительно приближалась к темнеющему огоньку. Тот уже потерял цвет и начал медленно опускаться в лапы теней.

— Не трогайте! — закричала Фэйми, размахивая полынным веником, от которого летели во все стороны снопы искр.

Хиго почти коснулся каменной поверхности. Фэйми бросилась к нему. Тени уже кружили внизу, образовав подвижное гнездо. Девочка разметала их полынью, упала и ударилась, но успела подставить ладонь. Плюхнувшееся в неё желание было тяжёлым и холодным, как свинцовый шарик.

— Как же так, — Фэйми всхлипнула от обиды. — Ну как же так! Вернись! Загорись снова! Пусть твой хозяин в тебя поверит!

Но хиго таял на глазах. Через несколько мгновений он рассыпался пылью, не оставив никакой надежды найти владельца. А ведь именно его желание Фэйми должна была помочь исполнить. Она дала клятву и не могла просто выбрать другое. Хотелось вернуться к бабушке и попросить совета, но та больше не имела права ей помогать. Тут Фэйми вспомнила о фиолетовом огоньке. Возможно, он приведёт её к нужному человеку, если этим двоим всё ещё суждено встретиться.

Долгое время Инто совсем не по-мужски рыдал, прижимая к груди пояс Памеа. На миг даже казнь показалась ему милосердней. Оказаться одному в чужих землях и всю жизнь прятаться от здешних людей — худшая участь, какую только можно себе пожелать. Инто знал, что ему придётся некоторое время пробавляться лесной пищей и не спускаться в селения. Его сразу же распознают и могут даже пытать, желая понять, как горцы добывают кристаллы. Стоило дождаться, пока отрастут волосы. Сама мысль об этом вызывала у Инто отвращение, но он слышал, что иноверцы не стыдятся выставлять злобу на показ. Мужчины отпускают усы и бороду, а женщины растят змей на голове и связывают их вместе.

Послышался шорох. Мальчик поспешно утёр слёзы и прислушался. Шум повторился. Инто повернул голову и в страхе отпрянул, увидев прямо перед собой девочку с ореолом чёрных, будто сажа, волос, струившихся в волнах ветра и закрывавших её лицо. На ней было зелёное платье, светлее чем у Памеа и гораздо наряднее, а ещё блестящие башмачки, каких Инто отродясь не видел. Он схватил лук с колчаном и натянул тетиву, наставив стрелу на незнакомку.

— Ой! — испугалась девочка, выставив ладони в защитном жесте. — Ты чего? Это совсем невежливо!