Влада Ольховская - День, когда умерли драконы (Лучшее из чудовищ-2)

– Мы ошиблись, – прошептала она ему на ухо. – Весь наш клан. Наше самоуверенное решение очистить мир от чудовищ нарушило баланс и покалечило природу. То, что это проявилось не сразу, лишь подчеркивает угрозу. Тьернан – первый вестник беды. Пока круг ненависти не будет разорван, такие, как он, могут появиться в любой момент.

– Если бы я еще знал, как разорвать этот круг! – горько усмехнулся Кирин.

– Этого никто не знает, и обучение тут не поможет. Но я верю, что судьба сама выбрала тебя, чтобы ты исправил ошибки нашей семьи.

– Сомнительная честь!

– И все же ты справишься. Я верю в это.

Они уходили из дома ведьмы вчетвером: Сальтар вызвался сопровождать их до границы. Уговорить его остаться было невозможно, и был лишь один способ остановить его: запереть здесь. Однако Кирин понимал, что это будет слишком жестоко. Он на месте брата поступил бы точно так же. То, что возвращаться придется в одиночестве, Сальтара не пугало, он думал лишь о том, что произойдет с ними.

Аналейра пойти к границе не смогла.

– Мою энергию Тьернан почувствует быстрее, чем вашу, – пояснила она. – Он слишком хорошо знает меня. Если я пойду с вами, то лишь привлеку его.

– Не оправдывайся, ведьма, – хмыкнула Исса. – Мы обе знаем, что ты уже нам ничего не дашь. Ты сама признала, что судьба твоего потомка теперь в моих руках, вот и смирись с этим.

Кирин не позволил себе обмануться ее словами, он знал, что эти двое не ссорятся. Просто… такое, видно, выражение любви у чудовищ.

Они ушли утром, а ведьма стояла на пороге опустевшего дома и наблюдала за ними. Она хорошо скрывала свою печаль, научилась за пять сотен лет, и все равно Кирин чувствовал ее боль. Видно, какие-то новые способности у него все же появились.

В их маленьком отряде Реос постоянно шел впереди, и даже так ему приходилось сдерживаться. Он наслаждался скоростью, которую дарило ему новое тело, ему хотелось бежать вперед, однако он понимал, что в Мертвых землях это слишком опасно. Перед уходом Аналейра сделала ему последний подарок: она превратила кожу единорога, оставшуюся на его старом теле, в черные доспехи, вплотную прилегающие к его телу, и мягкие сапоги. В такой одежде ему было удобнее всего бегать: она не рвалась от скорости, как обычная ткань. В будущем, на этих доспехах можно было закрепить оружие, которым Реос пока едва владел, несмотря на все попытки Сальтара обучить его.

Следом за ним двигались братья. Кирин понимал, что их время утекает, скоро им снова придется расстаться, но не мог поверить в это. Правильные слова, которые он так искал, не приходили на ум, и он злился на себя за это.

Исса шагала последней, ее это не тяготило. Она давала им необходимое уединение, а заодно и прикрывала от хищников, которые могли бы напасть сзади. В доме Аналейры она набрала не только артефактов, но и одежды, которой в империи не было. Сейчас, собираясь в путь, она выбрала рубашку с длинными рукавами и брюки, обрезанные настолько коротко, что они оставляли открытыми почти все ее ноги. Исса заявила, что ей так удобней, и отказывалась прислушиваться к доводам рассудка. Да Кирин и не настаивал: когда они вернутся в империю, им все равно придется скрываться, и далеко не из-за ее одежды.

– Я не рад тому, что всю ответственность приходится перекладывать на тебя, – тихо сказал Сальтар.

– Ты так говоришь, будто эта ответственность изначально вся была твоей, а я так – рядом постоять пришел.

– А разве нет?

– Нет, – уверенно возразил Кирин. – То, как растили третьих сыновей, было ошибкой. Никто не имел права защищать меня от ответственности и моих обязанностей.

– Думаешь, это и хотела сказать нам судьба? Тогда способ она выбрала не лучший!

– Я не знаю, что она хотела сказать, но ты прав: лучше бы она промолчала.

В этот миг Кирин был не совсем честен, он лишь говорил то, что показалось бы правильным Сальтару. На самом деле, он предпочитал не думать о мире, где все это не случилось бы… Да, тогда тысячи людей, его родители и старший брат остались бы живы. Но он не встретил бы Иссу и всю жизнь прожил бы декоративной птицей во дворце – пока она оставалась бы заточенной в камне.

Ему, возможному императору, печально было признавать, что собственное счастье значит для него больше, чем счастье страны. Поэтому он просто отстранялся от таких вопросов. Что случилось, то случилось, изменить судьбу уже нельзя.

Их путь через Мертвые земли был спокойным, но это не удивляло. Они потратили немало времени, выбирая маршрут. Аналейра, хорошо знавшая долину, указала им места, от которых лучше держаться подальше. С приходом Тьернана крупных хищников стало гораздо меньше, и угадать, где они скрываются, было несложно.

Поведение самого дракона было не таким предсказуемым, но он чаще всего оставался в небе. Поэтому они постоянно держались под кронами деревьев, чтобы укрыться от его взгляда.

Им должно было повезти – единственный раз за все время. Для них это было не просто путешествие, это было прощание. Хотя бы оно могло пройти мирно для всех!

Кирин верил в это, пока не почувствовал укол тревоги. Странным было даже не это, а то, что тревога не зародилась в его душе, а пришла извне. Он словно почувствовал чужие эмоции; раньше такого с ним не случалось. И ведь не было уже клейма, способного передать ему мысли Иссы!

Но клеймо больше не было им нужно. Обернувшись к девушке, Кирин понял, что не ошибся. Исса, до этого уверенно шедшая за ними, замерла на месте. В ее змеиных глазах, обычно спокойных и насмешливых, разгорался ужас, к которому она не привыкла – и который могло вызвать только одно существо.

Словно в подтверждение его догадки, Исса еле слышно прошептала:

– Он приближается!

* * *

Если очень постараться, можно было убедить себя, что жизнь идет своим чередом – так, как он мечтал. Отъезд Таниса способствовал этому.

Половина императорского дворца и весь двор по приказу Камита были очищены от чудовищ. Ящеры оставались за оградой, а те твари, которыми Танис наполнил коридоры, теперь были надежно заперты в дальнем крыле. Это принесло хоть какое-то спокойствие – и новому императору, и его слугам, и тем несчастным пленницам, которых советник обошел своим вниманием. По крайней мере, пока. Никто не знал, что с ними будет дальше.

Камит научил себя не думать об этом. Это было несправедливо по отношению к его подданным и солдатам, верившим ему, а иначе он не мог. Какой смысл сражаться против чудовища, которое заведомо непобедимо? Которое он сам призвал! Если он не мог преодолеть страдания, Камит предпочел отстраниться от них.

Он прогуливался по цветущему саду с женщиной, значившей для него больше, чем вся империя. Повреждения, полученные садом при нападении, были устранены, в воздухе больше не пахло кровью. Ради таких моментов и стоило лишь!