Максим Далин - Запах разума

Но одежда всё равно выглядела лучше, чем лица. Смотреть на Сергея мне было тяжело: его щека распухла, стала багровой и отливала синевой. Денис напоминал панду — бледная физиономия и иссиня-чёрные подглазья. Лицо Виктора в одночасье достигло последней степени худобы — без фаса, как сказал кто-то, лишь два профиля… Подозреваю, меня бы тоже не пригласили на фотосессию в гламурный журнал.

Через полчаса мы тяжело брели, почти не глядя по сторонам.

Дорогу пересёк птеродактиль ростом с голубя, летящий довольно низко. Чёрный, глянцевый, он блестел, как полированный — и его чернота отливала неожиданной розовостью на грудке. Мы остановились, чтобы проследить за его полётом, а больше — чтобы чуть отдохнуть.

— Интересно, — задумчиво спросил Денис, — а есть их можно?

Сергей хмуро буркнул:

— Поймай — попробуем.

— Очевидно, можно, — сказал я. — Вообще, мясо животных мне кажется более безопасной пищей, чем растения…

— Да уж, — кивнул Денис. — Ягод мне долго не захочется. А вообще… вот бы сварить из него суп… типа куриного… Знаете, мужики, есть вроде бы не очень и хочется, а бульона выпил бы.

Я кивнул. Я чувствовал то же самое: мне хотелось не есть, а выпить чего-нибудь горячего.

— Ша! — одёрнул Виктор. — Хорош о жратве трындеть. Ясно, что летучего — не поймаем. Надо что-то другое думать… И вот что ещё. Пацаны, вы заметили, какой тут лес странный?

Это показалось мне дьявольски смешным; я попытался сдержаться, но фыркнул — а Сергей загоготал в голос. Денис, улыбаясь, сказал:

— Витя, ты чего, только что заметил? Соколиный Глаз прямо!

У Виктора дёрнулась щека.

— Да заткнитесь вы, мудачьё! — сказал он с досадой. — Я же не про то! Ясен хрен, тут всё другое. Я вот о чём. Вот мы ведь по дороге идём, так?

— Ну? — Сергей поднял на него глаза, и я понял, что Виктор пытается высказать некую цельную и новую мысль.

— Мост перешли. Фонари там, ё-моё… соображаете?

И тут осенило Дениса.

— Витя, ты хочешь сказать — мусора нет? — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Да? Дорога ухоженная, не заросла, фонари горят — тут народ бывает, да? А мусора нет…

Виктор хлопнул его по спине.

— Верно мыслишь, салага. Мы сколько прошли? Километра полтора? И — ни одной бумажки, ни одной бутылки, ни одной пробки там… Чисто, как в больнице, ёпт… Что это значит?

— Тут давно никого не было, — предположил Денис.

— Либо мы не воспринимаем как мусор то, что является мусором для этой цивилизации, — сказал я. — Кукла-орех, которую выловил из воды Сергей — очевидно, их мусор. Или, по крайней мере, следы быта. А остальное просто не остановило наших взглядов… мы устали.

Виктор задумался.

— Да… — сказал он, помолчав. — Это мне как-то в голову не пришло, — и передёрнулся. — Дальше пойдём?

— Очкуешь уже? — спросил Сергей с кривой ухмылкой и закинул свою дубину на плечо: ни дать, ни взять — питекантроп. — Чё, ссыкотно посмотреть на хозяев, а?

Виктор мрачно промолчал. Денис чуть пожал плечами и сказал:

— А что, нам теперь всю жизнь от них в лесу прятаться?

— Да, — сказал я. — Надо всё выяснить, Витя.

— А ты ничего не предчувствуешь? — спросил Виктор с надеждой.

— Нет, — сказал я виновато. — Мне нездоровится.

Виктор подумал ещё немного.

— Ладно, — сказал он в конце концов. — Пошли. Не шоссе же это… мы не в город идём. В деревню, наверное.

И мы побрели вперёд. Мелкий дождь шелестел в чаще, и громко капало с веток. Крики птеродактилей, притихших во время ливня, снова стали слышнее и чаще. В глубине леса кто-то издал странный звук, гнусаво протрубил в сиплую трубу — и ломанулся от нас через хрустящий кустарник; мы не увидели это существо, но услышали отчётливо.

Так мог бы ломиться лось или медведь; судя по тому, что ломились от нас, я предположил, что создание травоядное. Никто не стал спорить.

Наша дорога вильнула — и, свернув, мы увидали её конец. Меня передёрнуло с головы до пят.

Это было не déjà vu, а нечто значительно более яркое. Я видел это место во сне.

Перед нами, метрах в двухстах впереди, лес расступился, как кулисы — и на открытом месте мы увидали руины. Они выглядели, как останки целого комплекса построек; самая высокая была трёхэтажной, если только несколько этажей сверху не обрушились и не пропали без следа.

Это были самые вписывающиеся в пейзаж руины, какие только можно себе представить. Мох пропитывал стены насквозь, как вода — и стены, зелёные и мохнатые, казались сотканными из мха, а не выстроенными из какого-нибудь плотного материала. Дверные и оконные проёмы поросли длинными прядями зелёных «волос», свисающих экзотическими занавесами. Стены плавно переходили в поросль — как ни дико это звучит. Кустарник начинался из стен и плавно переходил в подлесок.

И мне ещё дома, на Земле, снилось, как я стою на верхнем этаже самой высокой постройки, смотрю в небо, благо нет даже следов крыши — и из мха стен выползают поросшие тем же мхом крабы или пауки. Мне сделалось основательно не по себе.

— Идём, что ли, — предложил Виктор неуверенно.

— Да на фига? — сказал Сергей и скривился. — Его бросили сто лет в обед! — но я заметил, что Сергей перехватил свою дубину поудобнее.

— Не, мужики, — возразил Денис. — Фонари. Дорога. Мост. Ничего его не бросили.

— Верно, — сказал я. — Если там и не живут, то бывают. Не могу сказать, что я в восторге от этого места, но нам не помешает крыша над головой. Вряд ли мы сейчас кого-нибудь встретим — так хотя бы посидим под крышей и чуть обсохнем.

Тут у меня так заболело в груди, что я не смог продолжать, пока не откашлялся — и ребята дождались, пока приступ кашля пройдёт.

— Идём, — сказал Виктор твёрже. — Под крышей хоть огонь можно будет развести. Моху надрать…

Я кивнул, хоть и сомневался в успехе и в том, что выйдет «надрать моху» с этих странных стен. Мы пошли вперёд.

Чем ближе мы подходили к руинам… тем отчётливее я понимал, что слово «руины» надо брать в кавычки. Мне померещился слабый свет в окнах верхних этажей, пробивающийся сквозь зелёную поросль. Вросший в стены кустарник при ближайшем рассмотрении оказался живой изгородью. Живая плитка, из которой состояла дорога, уходила за дом, видимо, покрывая двор. Вдобавок у меня было отчётливое ощущение, что из окон за нами наблюдают.

Это, кажется, чувствовали все. Ребята замедлили шаги. Сергей подобрался, будто готовясь шарахнуться в лес, если по нам вдруг откроют огонь. Виктор крутил головой, очевидно, пытаясь заметить опасность сразу, как только она возникнет. Зато Денис неожиданно вышел вперёд. Я смотрел ему в спину — и не чувствовал в его движениях напряжения или страха.

Денису было любопытно — и он не нервничал вовсе. Его доверие к этому миру, на мой взгляд, было совершенно избыточным; если бы хозяева «руин» решили нас убить, Денис умер бы первым… но мне не хотелось его одёргивать. В конце концов, трое осторожных всегда прикроют одного, если тот совершит опрометчивый поступок.