Максим Далин - Запах разума

А ведь отца он знает. На древе они все обозначены специальными значками, женщины — в кружочках, мужчины — так; если я верно понял, то дети с матерью — с сумкой, с сумкой! — соединяются сплошной стрелкой, а муж с женой — пунктирной — и что выходит? Выходит, что у мамы Цвика было два мужа. От одного — сам Цвик, от второго — какой-то неизвестный парень, его брат, который непонятно где находится. Та же вещь, что с отцом. Я прошу, чтобы познакомил — Цвик чуть улыбается, ушами шевелит, вздыхает. Не знакомит. Не показывает.

Я даже думал, что они умерли. Что у его мамы первый муж умер, она замуж снова вышла. Но — не знаю, не похоже как-то: Цвик слишком спокойно относится. И это ещё ладно.

Стал изучать схему подробнее — совсем запутался. Что выходит: от Цвикова отца пунктирная стрелочка идёт ещё к двум женским значкам. От них, получается, у Цвика ещё две сестры есть. И — вот ещё значок тётушки Дзидзиро, и там у неё вообще ад и Израиль.

Я попытался расшифровать: Дзидзиро и Цицино — сёстры, потому что у них одна мать. Цвик сказал бы: «из одной сумки». Но отцы у них разные, у их отцов были ещё женщины и были ещё дети. А у самой Дзидзиро было два мужа, причём от одного — дочка, Ктандизо, всё верно, а пунктирчик ко второму зачёркнут таким же пунктирным зигзагом. Вроде связь была, но детей не было? Или как?

По всему выходит, что весь клан Кэлдзи — это настоящая семья: все друг с другом в родстве. Но, по-моему, не так, как на Земле: вот дети переженились, вот их дети и так далее. Я бы даже сказал, что у меня выходит, что все жёны и дети у них общие — но не похоже на такой разврат, слишком всё дотошно отмечено, можно сказать — на стекле гравировано. На скрижалях. Всё серьёзно. И от этого сочетания запутанности отношений и очень серьёзных записей ум за разум заходит так ещё.

Я даже советоваться с ребятами не стал. Отчасти потому, что боялся и их запутать, отчасти — потому что Серёга точно начнёт прохаживаться, что у них тут полная анархия и коммунизм, все друг друга гладят, ходят нагишом, как нудисты, и вообще… И не знаю точно, за кого мне было неловко — за лицин или за своих.

Потому что я чувствовал, что никакой это не разврат. Но выглядело очень лихо. Уж очень. Натуральная хипповская коммуна, только, вроде бы, не ширяются ничем.

Я к этому древу несколько дней ходил, как на работу. Пытался разобраться. Думал, что как-нибудь пойму, если буду очень внимательно смотреть. Только чем больше я изучал этот кроссворд, тем круче у меня ум заходил за разум.

Потому что там ещё были исчезающие и появляющиеся мужчины.

Никто из мальчиков, которые тут родились, свою линию не продолжал. Вообще никто, ни одна живая душа. Линия у каждого мальчика — оборванная. Зато рядом с женщинами клана вырисовывались не связанные родословными связями мужчины — и у них потом линии были только сексуального толка.

Из этого, по-моему, следовало, что все парни из дома уходили. А приходили какие-то другие. И тогда понятно, почему Цвик огорчался и почему его сослали в наш дом. Ему тоже полагалось уйти, как всем парням.

Надо думать, куда-то в другое место, чтобы там жениться или что у них там.

А нас они принимали в доме, где, надо думать, останавливались потенциальные женихи. Наверное, некоторые тут немного гостили и уходили, оттого и оставляли всякие недоделанные вещицы, а некоторые оставались и переходили жить в дома с женщинами. А мы вот задержались… Очень интересно.

Тогда выходит, что весь этот посёлок — имущество бабушки Радзико и её дочек. Артик сказал: матриарх. Имущество — у женщин, а мужчины — так просто… пришли-ушли. Без ничего. Начал вырезать какую-нибудь штуковину, но отвлёкся, ушёл — и даже начатую фигурку оставил.

У них вообще ничего нет?

Если эту мысль развить, выходит, что Цвиков брат просто уже ушёл. Как его показать, если он тут уже не живёт? А отец Цвика, может, приходил, немного пожил и тоже ушёл? Тётку с ребёнком бросил?

В конце концов, я решил, что ничего без языка не пойму.

Наверное, надо было посоветоваться с ребятами, но они как раз занялись живой одеждой: Витя эксперимент устроил, так отважно, что все только им и интересовались. И я решил, что, раз такое дело, не к спеху.

А утром, когда на Вите выросли дикие штаны, Цвик пытался что-то объяснить. Про кэл-дзи, не про клан, а про грибной приёмник. И про «эроздад». И про нас — «люди, люди». И чуть ли не за руку меня тащил. Ребят оказалось непросто отвлечь — среагировал только Артик. Улыбнулся:

— Цвик говорит о программе вещания, или мне кажется?

— Не знаю, — сказал я. — Понял только, что зовёт кэл-дзи нюхать.

Витя фыркнул:

— Да что мы там не нюхали! Всё равно ничего не разберём! — но пошёл. И все пошли.

Конечно, то, что Цвик запускал приёмник через муравьёв — удивительно. Но сама передача сегодня оказалась удивительнее, чем муравьиный принцип: никто из нас не ожидал, у всех вид сделался совершенно ошарашенный.

Калюжный сказал:

— Охренеть, ёлки! — а Витя:

— Это что, о нас, что ли, пацаны? Вы на это намекаете, что ли?

Артик даже присел на корточки, чтобы нюхать прямо из самой грибницы.

— Да, джентльмены, — сказал он. — Это СМИ. И мы обоняем сообщение о том, как мы появились в этом мире. Я бы даже сказал, со слов Лангри.

— Почему? — поразился Витя.

Артик пожал плечами.

— Интуиция. Его, если можно так сказать, словарный запас. Вонь казармы, наш пот, потом — железо, кровь… Помните посиделки вечером у костра? Эти, я бы сказал, ароматические фразы он тогда раз пять повторил. Я их запомнил, как запах духов.

Витя сморщил нос и сказал:

— Ты всё-таки перегибаешь, по-моему. Не, ясно, что такой шмон не забывается, в натуре казармой прёт, неместный запах — но чтоб прямо-таки со слов Лангри… Не думаю.

Артик качнул головой.

— Не только вонь казармы, Витя. Ещё — железо и кровь.

И я покивал. И сказал:

— Правда, мужики. Лангри и мне это говорил. Мол, опасно носить железное оружие — им можно в кровь пораниться, что-то такое. Поэтому лицин и не носят, у них все ножи из стекла…

Витя сморщился ещё сильнее:

— А стеклянным уже не пораниться никак?

— Да не о том речь, — сказал я, а сам понимал, что объяснить тяжело. — Просто — ты заметил, они-то ножей с собой не носят вообще никаких? У них ножи — на кухне, в гараже, где велосипеды и сдутые воздушные шары, в мастерской — а с собой не носят. И человек, который встречается в лесу с ножом, везде ходит с этим ножом, да ещё его и вытаскивает — он как маньяк тут. Ну, как на Земле кто-нибудь с кухонным ножом бы по улице рассекал, или со скальпелем, что ли…

Витя хотел снова возразить, но тут вступил Артик:

— Господа, это в настоящий момент не так важно. Попробуйте оценить: о нас сообщили местные СМИ, безусловно, получив информацию от наших гостеприимных хозяев — если не Лангри, то кого-нибудь другого, всё равно. Уверен, что сей странный агрегат — впрямь приёмник дальней связи, а общее вещание означает, что о нас будут в курсе все местные жители на некотором немаленьком обитаемом пространстве. Любопытно, охарактеризовали ли нас как опасных — или как просто странных?