Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

В мистических откровениях — особенно тех, где в рану Христа вонзается (или из нее вынимается) копье или стрела, — грань между божественным и эротическим оказывается неуловимо тонка. Цистерцианка Гертруда из Хельфты (1256–ок. 1302), молясь перед причастием, попросила Господа пронзить ее сердце стрелой своей любви; приняв же святых тайн, она принялась за чтение некоей благочестивой книги. Книга содержала изображение распятого Христа, и из раны на ребре Гертруда увидела луч света с острым наконечником, как у стрелы. Этот луч на минуту высунулся из раны и вернулся обратно. Так повторилось несколько раз, и Гертруда описывает его воздействие как нежные, но глубокие уколы. После видения Христос вернулся к Гертруде, чтобы, нанеся ей рану в самое сердце, закрепить их духовный союз.

Первые изображения женщины, которая нападает с копьем на Христа, пригвожденного к кресту, возникли под влиянием цистерцианской мистики XII в. В одной из проповедей Бернард Клервосский выстроил следующую богословскую аллегорию: Господь наделил Адама и Еву добродетелями, но прародители утратили их с грехопадением. После этого добродетели перессорились — Истина и Правосудие хотели, чтобы человечество погибло, в то время как Милосердие и Мир просили Господа помиловать людей. Бог решил, что смерти одного человека для спасения всех людей достаточно: после того, как Сын Божий умер на кресте, добродетели помирились. Из этого поучительного рассказа появились изображения, где женщины (добродетели) распинают Христа. При этом одна из них ранит его или же прикасается к ране на его груди. В таких вариантах Распятия, несомненно, есть сексуальный подтекст — тесные объятия, проникновение и т. д. (189). По крайней мере, в одном случае фигура, пронзающая Христа, прямо названа «невестой» (190, 191).

189 a. Эбрах-Вюрцбургская псалтирь. Эбрах (Германия), ок. 1230 г. München. Universitätsbibliothek. 4 °Cod. Ms. 24. Fol. 1r

189 b. Витраж в церкви аббатства Винхаузен (Германия), ок. 1330 г.

Caritas (Милосердная любовь) у Распятия. Высокая женщина стоит рядом с уже умершим (о чем свидетельствуют закрытые глаза) Христом, тесно прижимается к его телу и собирает кровь из его раны в чашу. На витраже она же, не размыкая объятий (в то время, как Иисус тоже обнимает ее, спустив с креста одну руку!) глубоко вонзает в распятого кинжал.

Означают ли такие образы, что женщина выступает в них в роли мужчины, а мужчина (Иисус Христос) — в роли женщины? Скорее речь о другом: когда дело касается любовных отношений верующих с Богом, пол не так важен. Здесь сексуальная метафора может использоваться с большей гибкостью, чем когда изображаются два земных любовника.

190. Регенсбургский лекционарий. Регенсбург (Германия), XIII в. Oxford. Keble College Library. Ms 49. Fol. 7r

Как сказано в Евангелии от Иоанна (19:34), рану распятому Иисусу нанес «один из воинов». На некоторых изображениях эту роль берут на себя Любовь (Caritas) или Мир (Pax) . Здесь же тело Христово пронзает женская фигура с нимбом, надписанным «Sponsa», т. е. «Супруга» из Песни Песней.

Видимым знаком любви к Иисусу были стигматы — раны на тех же участках тела, что и у распятого Христа. Первым святым, который их удостоился, считается Франциск Ассизский. За ним последовали как мужчины, так и женщины — Иоанн Божий, Екатерина Сиенская и другие. А доминиканец Генрих Сузо зашел так далеко, что сам нанес себе на грудь подобие стигмата:

«В пылкой решимости он отбросил спереди скапуляр, приоткрыл свою грудь, взял в руку грифель и, воззрев на свое сердце, сказал: — О, Боже всесильный, дай мне ныне силу и власть исполнить мое пожелание, ведь ныне Тебе надлежит втечь в основание моего сердца. И он начал — проткнул грифелем плоть возле самого сердца и стал тыкать туда и сюда, сверху и снизу, пока не начертал на своем сердце имя — IHS. От острых уколов из его плоти пролилось немало крови, она побежала по телу вниз к чреву. Из-за пламенной любви ему было на это столь упоительно смотреть, что он почти не ощущал боли… Так и ходил он, израненный любовью долгое, очень долгое время и потом выздоровел, а имя „IHS“ осталось, как он и желал, прямо на сердце» (192, 193).

Для средневекового образованного зрителя связь между ранами Христовыми и любовью, в т. ч. и физической, была достаточно очевидна. Любовное желание неоднократно называлось в поэзии тем же словом, что и страдания Христа — passio . А Купидон, античный бог любви, которого мы привыкли представлять в виде легкомысленного мальчика, по словам Данте, был «повелителем, устрашающим взоры». В куртуазной литературе стрела Купидона олицетворяла физическую красоту возлюбленной или возлюбленного, которая заставляет страстно желать единения с ней или с ним. В случае с божественной любовью красота невидима. Но причиняемые ею раны, физическая боль — вполне материальны. Так раны Христовы превратились в воплощение любви и стремления к единению с Богом (194, 195).

191. Ротшильдские песнопения. Нидерланды или Германия, XIII–XIV вв. New Haven. Beinecke Rare Book & Manuscript Library. Ms. 404. Fol. 18v, 19r

На левой миниатюре мы сверху видим Христа (его легко узнать по нимбу с крестом), который встречает и обнимает женскую фигуру, а снизу — женщину с огромным копьем в руках. На правой миниатюре — обнаженный Христос между крестом и колонной для бичевания. Одна его нога привязана к колонне, другая пригвождена к кресту. Правой рукой он указывает на знакомую нам рану в своей груди, от которой исходят своего рода кровавые лучи.

Текст перед этим рисунком взят из Песни Песней (4:9–10): «Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей. О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!» Женская фигура, которая копьем наносит смертельную рану Иисусу, — это невеста из Песни Песней.

192. Жизнеописание Генриха Сузо. Страсбург (Франция), XIV в. Strasbourg. Bibliothèque nationale et universitaire. Ms. 2929. Fol. 1v

На груди Генриха Сузо, изображенного в раскрытом монашеском одеянии, хорошо видна сияющая надпись IHS — первые буквы имени «Иисус» в греческом написании. Немецкий мистик был не первым обладателем такой монограммы. По преданию, после смерти Игнатия Антиохийского (ум. 107 г.) и Клары из Монтефалько (ок. 1268–1318) инициалы Иисуса обнаружили на их сердцах — правда, у них, в отличие от Сузо, они появились чудесным образом. Фигура, стоящая напротив монаха, — это Божественная Премудрость-Соломон, а вся сцена символизирует брак между ними (в писаниях Сузо Премудрость предстает то в мужском, то в женском обличье).