Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

193. Джованни ди Паоло. Екатерина Сиенская меняется сердцем с Иисусом Христом. Италия, первая половина XV в. New York. The Metropolitan Museum of Art. № 1997.117.3

Одно из видений св. Екатерины Сиенской. Однажды во время молитвы она попросила Господа забрать ее слабое сердце, и он исполнил это пожелание. Взамен Бог даровал святой свое собственное.

194. Боковая панель Буксгеймского алтаря. Германия, ок. 1510 г. Ulm. Ulmer Museum

В ветвях дерева развешаны орудия Страстей и сидит младенец Иисус, держащий копье, которым на кресте было пронзено его тело. Возможно, этот странный образ был вдохновлен иконографией Купидона, притаившегося на ветке, чтобы незаметно посылать в своих жертв стрелы любви.

195. Часослов. Франция или Великобритания, ок. 1500 г. London. British Library. Ms. King’s 9. Fol. 231v

Эта рукопись принадлежала английскому королю Генриху VIII. На странице с изображением Христа, покрытого кровоточащими ранами, монарх счел возможным написать любовное послание своей будущей жене Анне Болейн: «Если Вы вспоминаете мою любовь в Ваших молитвах с такою же силою, с которою я обожаю Вас, то вряд ли я буду забыт, ибо я Ваш. Генри Р. навсегда». Выбор страницы не случаен — в сознании позднесредневекового человека страстная любовь и страсти Христовы были связаны.

Во многих манускриптах миниатюры с изображениями Страстей Христовых изношены и потерты, как если бы владелицы и владельцы (не только монахини и монахи, но и миряне) часто их целовали и прикасались к ним. Образы Спасителя были для них не просто картинками, не просто окошками в другой мир, но физическими объектами, с которыми можно было взаимодействовать (196).

Подобно тому, как хамелеон меняет свой цвет, Христос в средневековых текстах с легкостью меняет свой пол и роль. Он может быть то мужчиной, то женщиной, то матерью, то возлюбленным — в зависимости от того, что на этот раз от него требуется верующему. Этот текучий, неустойчивый образ далек от того патриархального Бога, который столь часто нам представляется при мысли о религиозном искусстве Средних веков. Конечно, мы никогда не увидим Христа-женщину, однако некоторые женские черты ему часто приписывали.

196 a. Часослов. Нидерланды, вторая половина XV в. London. British Library. Ms. Harley 2985. Fol. 71v

По сравнению с остальными фигурами, тело Христа сильно потерто. Очевидно, что его многократно целовали и, возможно, поливали слезами.

196 b.Псалтирь. Великобритания, ок. 1480–1490 гг. London. British Library. Ms. Egerton 1821. Fol. 1v–2r

Обе стороны разворота были покрыты черной краской, на которой ярко выступали красные капли крови. Правая страница из-за частых поцелуев и соприкосновений с руками и губами владельцев почти потеряла свой красочный слой.

Свой пол мог «менять» не только Иисус. На одной из множества капителей XII в., украшающих базилику св. Марии Магдалины в Везле (Франция), мы видим странную сцену: монах с тонзурой раскрывает свой хабит (то есть, монашеское одеяние) так, что под ним мы можем отчетливо разглядеть женскую грудь. Присутствующие при этом невольно отшатываются от столь необычного зрелища. Так что же происходит? Кто перед нами — мужчина, женщина или гермафродит? (197)

Мастер изобразил эпизод из жития св. Евгении. Эта история гласит, что в III в. в Александрии жила прекрасная девушка из хорошей семьи. Против воли родных она приняла христианство и, скрыв свой пол, постриглась в монахи, приняв имя Евгений. Со временем она стала игуменом монастыря и своей красотой привлекла внимание вдовицы Мелании. Та сначала пыталась соблазнить Евгения, а когда это не удалось, обвинила его в изнасиловании. На суде, чтобы защитить себя, Евгению/Евгении пришлось открыть свой истинный пол, продемонстрировав грудь.

Этот сюжет изображался в средневековом искусстве крайне редко, однако, при всей своей необычности, такая история не уникальна. Евгения была лишь одной из многих святых-«трансвеститов» (всего их насчитывают 34), то есть прославленных Церковью женщин, которые переодевались мужчинами, чтобы избежать брака, попасть в монастырь и т. д.

В современной европейской культуре трансвестизм воспринимается прежде всего как форма сексуального поведения и сексуальной самоидентификации. Характерный для святых Средних веков трансвестизм — женский. Он не сексуальный, а скорее «асексуальный». Скрывая свой пол, женщины внешне предстают как мужчины, но внутренне ощущают себя бесполыми существами, отказываются от своего пола. Одежда — способ именно скрыть, а не продемонстрировать.

Мужчин-святых, которые бы намеренно переодевались в женское платье, кажется, не существовало. Мужчину могли облачить в одежду противоположного пола, чтобы над ним посмеяться. Это произошло со св. Иеронимом Стридонским, которому монахи, раздраженные его обличениями, ночью подменили рясу на платье, а он, торопясь утром на службу, не заметил подмены (198). Кроме того, для женщины «превращение» в мужчину означало своего рода возвышение или совершенствование, для мужчины «превращение» в женщину подразумевало «падение» и утрату статуса.

197. Капитель в базилике св. Марии Магдалины. Везле (Франция), XII в.

198. Прекрасный часослов герцога Беррийского. Париж (Франция), 1405–1409 гг. New York. The Metropolitan Museum of Art. The Cloisters. № 54.1.1. Fol. 184v

Справа св. Иероним спит, а к его кровати пробирается некий монах с ярко-голубым платьем в руке. Слева святой уже облачился в это платье и входит в таком неподобающем наряде в церковь, где его встречает переглядывающаяся и перешептывающаяся братия. Художник не мог не отдавать себе отчета в комичности этой сцены и подчеркнул, как нелепо выглядит огромный бородатый мужчина в женском костюме. По легенде, после такого унижения св. Иероним покинул Рим.

В повседневной жизни к подобным переодеваниям относились плохо, разрешая их только в исключительных случаях, например, во время карнавала, когда мир представал в перевернутом виде. Источником враждебности был библейский запрет «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие» (Втор. 22:5), который регулярно подкреплялся церковными постановлениями: канонами Гангрского собора (IV в.), «Декретом» Грациана (XII в.) и т. д.