Дмитрий Карасюк - История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Дома он взял шесть самых элементарных бытовых микрофонов и спаял их длинные шнуры в одну косицу со штекером на конце. Изобретение требовало испытания. На следующий день дома у Гришенкова было сформировано тестовое трио. Один микрофон опустили в бездну пианино, другой закрепили перед чернышевской гитарой, третий подзвучивал бубен, только на котором и умел играть Кирилл. Остальные три пошли на вокал. Штекер воткнули в бытовой магнитофон… Секундную заминку вызвал лишь репертуарный вопрос. Недолго думая, рокеры грянули популярную в кругах эстетов блатную композицию «Я — проститутка».

Результат превзошел все ожидания даже самого Котельникова: запись звучала куда лучше, чем большинство известных им самодеятельных русскоязычных пленок. Исполнители вошли во вкус и в том же разухабистом ключе записали еще четыре песни, среди которых несколько особняком стояло «Попурри (Диско-Битлз)» — «переаранжированные» фрагменты дискохитов и «Back in USSR» в переводе Михаила Пляцковского. Кабацко-одесская стилистика потребовала логического завершения: конферанса, который Чернышёв наговорил с сильным еврейским акцентом, и названия. К имени изготовителя гришенковского пианино фирме «Музтрест» было добавлено концептуальное прилагательное «Биробиджанский». Все встало на свои места.

О качестве записи этой музыкальной вакханалии говорят два факта. Отцу Кирилла, поклоннику творчества Северного и Дмитриевича, даже в голову не пришло признать на пленке голоса сына и его дружков. А когда Котельников размножал «альбом» для запуливания его в народ, ему пришлось несколько раз переписывать пленку с одного магнитофона на другой, ухудшая качество звука и приближая его к тому, что привыкли слушать из динамиков советские люди.

Альбом «Биробиджанский музтрест-I» зажил своей жизнью и даже имел некоторую популярность среди любителей городского фольклора.

История этой записи имела неожиданное продолжение. В июне 1991 года «Апрельский марш», где играли Гришенков с Чернышёвым, готовился отметить пятилетие своего существования. Но пять лет — возраст коротких штанишек, несолидно. И кто-то вспомнил о «БМ»… На приглашениях на праздничные торжества красовалось: «5-летие «Апрельского марша», 10-летие «Биробиджанского музтреста»». Юбилей сразу солидно округлился. Правда, для этого пришлось слегка сфальсифицировать историю, передвинув дату первой записи почти на год назад. Но чего не сделаешь ради хорошего понта!

Да, кстати, саундтрек к котельниковскому блокбастеру «Пластилин» так и не записал, да и сам фильм не был завершен из-за ухода режиссера и части актеров в армию.

К маю у «Урфина Джюса» как раз закончилась киностудийная страда. Ее итогом стали 15 записанных песен, ставших двойным альбомом. Александр Коротич, оформлявший двойник, предложил назвать его просто «15» и придумал обложку в виде известной игры. Всю свою недюжинную энергию Пантыкин бросил на продвижение «Пятнадчика» в массы. Был создан фан-клуб «УД», имевший официальную базу в квартире Сашиной мамы и его младшего брата Сергея по прозвищу Вилли. Там почти круглосуточно кипела работа. Крутились магнитофоны, размножавшие запись, на коробки клеилось оформление. Принципиально было распространять альбом в виде двойника. Для этого использовались две маленькие катушки по 270 метров. Их коробки склеивались клапанами. Образовавшийся «двойник» оклеивали четырьмя фотографиями с оформлением, прилепляли корешок, внутрь засовывали размноженную по блату вкладку с текстами. Полученный в результате такого трудоемкого процесса продукт упаковывали и относили на почту. Каким-то непостижимым образом точный адрес фан-клуба стал известен во всех концах Советского Союза, и ближайшее почтовое отделение стонало от получаемых отовсюду и отправляемых по всей стране одинаковых квадратных бандеролей. Счет им шел на сотни. Но этот изнурительный труд принес свои плоды: «Урфин Джюс» услышали повсюду — от Львова до Владивостока. Именно «15» стал визитной карточкой группы, сделав ее по-настоящему популярной.

За этим конвейером с легкой иронией наблюдали «трековцы». «Нас немного раздражало, что Пантыкин со своим «Урфином Джюсом» все делают немного напоказ, на публику. Мы-то его как голенького знали. Нам его поведение казалось чудачеством» (Михаил Перов). В июле «Трек» сам принялся за запись своего третьего альбома. Ему не нужна была киностудия — у группы был Полковник. Закрывшись на два месяца в здании университета, «трековцы» работали почти в ежедневном режиме. Музыканты боролись не только с несовершенством аппаратуры и трудновыполнимостью собственных грандиозных замыслов, порой ради искусства им приходилось почти в буквальном смысле слова рисковать жизнью. В ночь, когда на вахте дежурил особо принципиально несговорчивый дед, «трековцы» пробирались в здание по проволоке, сброшенной из окна второго этажа. Покоряя эту высоту, Игорь Скрипкарь сорвался и сильно ушиб спину, но это не остановило процесс записи.

В сентябре свежеиспеченный «Трек-III» был официально презентован публике. Все тут же принялись сравнивать его с «джюсовским» «Пятнадчиком». У каждой из записей находились яростные сторонники и противники, но высокий уровень обоих альбомов было невозможно отрицать. За пределами области ближайшие пару лет именно с «Треком-III» и двойником «УД» ассоциировались слова «уральский рок». Планка качества свердловского рока поднялась на новую высоту, которая надолго стала ориентиром для местных групп.

Взять ее с ходу получалось далеко не у всех. В конце года начала ходить по рукам пленка совсем другого качества. Ее записали четыре студента архитектурного института — Слава Бутусов, Дима Умецкий, Андрей Саднов и Игорь Гончаров. Семь песен позже стали распространяться под названием «Али-Баба и сорок разбойников», хотя в момент создания ни группа, ни сам записанный опус имен не имели. Бутусовское пение тогда мало походило на голос, от которого пять лет спустя зарыдают миллионы поклонниц. В 1982-м Слава орал так, что аж жилы на шее набухали. Безымянная пока еще группа пыталась прорваться в студенческий клуб САИ, в котором в то время хозяйничал «Змей Горыныч бэнд», но во время бутусовской распевки Леша Гарань и Лена Жданович из «ЗГБ» в ужасе выскочили в коридор, зажимая уши: «Ох уж эта молодежь! Господи, кто идет нам на смену!» Будущих «наутилусов» в клуб так и не пустили, репетировать им пришлось в общежитии, где и были записаны их первые семь песен.

Компиляция из наивных хардешников и баллад вряд ли сумела бы заинтересовать хоть кого-то, но арховцы нашли верный путь к самому сердцу свердловской рок-тусовки. Слава с Димой смогли обаять Пантыкина, а тот оказался замечательным промоутером и познакомил с их дебютной записью всех-всех-всех. Отзывы были сдержанные. Но двух парней (одного с пронзительным голосом, а второго с усами) потихоньку стали считать своими.