Дмитрий Карасюк - История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Когда перед выступлением «наутилусы» надели яркие пиджаки со штанами, Лида ахнула: после трех бессонных ночей лица у музыкантов были зеленоватого оттенка, что особенно бросалось в глаза на фоне цветастых костюмов. «Я всегда носила с собой коробочку театрального грима, которую в ту пору дефицита использовала в качестве косметики. Пришлось срочно его применить. Я не особо увлекалась музыкой, и рок для меня был довольно абстрактным понятием. Поэтому на выбеленные лица «наутилусов» я нанесла абстрактные геометрические фигуры в стиле Кандинского». Имидж дополнили узкие темные очки-полоски, привезенные Бутусовым из турпоездки в Польшу. В мешковатых костюмах, с густо наштукатуренными физиономиями, с треугольниками и квадратиками на щеках «наутилусы» приобрели вид четырех грустных Пьеро, непонятно как попавших вместо кукольного театра в Дом культуры имени Свердлова.

В уставшем от ожидания зале кто-то запел «Светит месяц, светит ясный». Как только остальные зрители радостно подхватили знакомый мотив, перед занавесом появился «Терри», который через охрипший мегафон стал вопрошать, все ли готовы к встрече с прекрасным. Публике уже надоело рапортовать о самоготовности, когда свет наконец погас и занавес открылся. В темноте были видны только подсвеченные изнутри белые кубы. Из них, эффектно прорвав кальку, появились «наутилусы». Зал взвыл от восторга. Зазвучала «Радиола».

«Разлука» еще не была записана, но тусовка уже знала все новые песни наизусть. Зал подпевал Бутусову, не обращая внимания на мелкие накладки вроде сбоя ритма на «Раньше было совсем другое время» или лопнувшей гитарной струны на «Рислинге». Под «Взгляд с экрана» появился кордебалет и на заднем фоне начал иллюстрировать историю о соблазнении юной девушки и о висящем на стене киноактере. «Алчи, Алчи» исполнили под два баяна. Разворачивавшиеся черно-белые меха и мерцающий свет превратили выбеленные лица Пифы и Могилевского в какое-то подобие средневековых гравюр. В концовку этой песни неожиданно вплелся припев «Хоп, хэй-хоп!» из маккартниевской «Mrs. Vanderbilt». Публика в очередной раз охнула от радости. Она не замечала, что Слава старается не форсировать голос. Лишь немногие посвященные были в курсе, что ночью на репетиции димовского металлического «Степа» он доорался до того, что горлом пошла кровь. Под финальное «Последнее письмо» на подиуме позади группы собрался десяток заранее предупрежденных рокеров. Шахрин, Кормильцев, Пантыкин и другие дружно тянули «Гудбай, Америка, о-о-о». Забравшиеся на колосники Терри и Корнет пускали в зал самолетики и сыпали на артистов мелко нарезанную цветную бумагу. Под впервые исполненную саксофонную коду сцена опустела.

Потом были долгие бурные аплодисменты, переходящие в овации, выход на бис и широкие улыбки музыкантов. «Тогда я последний раз видел, как Бутусов улыбается на сцене», — на всю жизнь запомнил Макс Ильин. Больше других радовался Могилевский: «Я понял: это победа! В том числе и моя личная! А это значит, что я остаюсь в обойме».

Заседание жюри было недолгим. Все выступления сводились к одному — аттестовать. Что и было сделано.

Вечерний концерт начался с получасовым опозданием. Курильщики на крыльце понимающе переглядывались: «Полковник настраивает звук». Когда публика расселась, Калужский объявил, что следующая группа не имеет названия, и предложил придумать коллективу подходящее имя.

«Безымянные» ветераны были одеты строго. Скрипкарь и Рютин — в черных рубашках с белыми галстуками, а Пантыкин с Котовым — наоборот, в белых рубашках с черными галстуками. Правда, Пантыкин сидел за роялем спиной к залу, и, ради соблюдения приличий, галстук-«селедка» болтался у него на спине. Программу открыл старый трековский боевик «Кто ты есть». Полковник не подкачал, звук был на высоте. Аудитория радостно приветствовала и хорошо знакомые «Гонки». Экс-гитарист «Трека» Михаил Перов впервые слушал родные мелодии из зала: «Для меня лучше, чем группа Скрипкаря, вообще ничего на фестивале не было. Наконец-то появился звук, и стала слышна сложная и умная музыка».

Вышла Настя. На этот раз в длинном черном плаще. Она спела «Новый день», для которого был сочинен специальный «фестивальный» куплет:

В последний момент оскандалившийся «Флаг» был заменен на «Сфинкса». Завершился фестивальный гимн великолепным саксофонным соло Михаила Архипова.

Все звучало здорово, профессионально и как-то очень по-уральски сурово. Публика сидела притихшая, но бурно аплодировала после каждой песни. Последним номером программы была «Встреча», записанная еще на «Шагреневой коже». Овации, крики «бис».

Впечатления членов жюри были в основном благожелательные. Только Зашихин посчитал «Новый день» — «перчаткой, брошенной в лицо жюри». И призвал коллег хоть как-то на это отреагировать. Оказывается, «фестивальные» изменения текста не были предварительно согласованы. Но его успокоили, что это куплет-однодневка, сочиненный специально для сегодняшнего концерта. Группу Скрипкаря аттестовали.

Лидер «С-34» Сергей Пучков накануне с пеной у рта доказывал знакомым, что именно они покажут всем, как надо делать шоу. Показали. Шоу заключалось в присутствии на сцене человека с неподключенной гитарой, который принимал эффектные позы, мешая зрителям и музыкантам. Еще одним визуальным эффектом было одеяние самого Сергея, который перед выходом намотал на себя полкилометра магнитофонной ленты. Все бы ничего, если бы не музыка. «Это было продуманно, это было всерьез, но это не было рок-н-роллом», — признает сидевший за пультом Густов. По контрасту с группой Скрипкаря попс «С-34» звучал особенно убого. Публика быстро поняла, что это не рок, и отреагировала соответственно. В воздухе завертелись зонтики (денек был дождливый), кто-то снял ботинки и отбивал ими такт в воздухе. Кормильцев в шапке-ушанке устроил у сцены экзотические танцы. В такт последней песне балкон хором затянул эстрадный шлягер «Позади крутой поворот». Народ повалил из зала, не дожидаясь конца выступления.

То, что это провал, Пучков понял еще в середине программы: «Хотели сделать балаган — балаган и получился. Переживали охрененно». Он без сил выполз со сцены и сел на полу, обхватив голову.