Келли Гровье - Искусство с 1989 года

Если искусство помогает нам постигать мир, то как ему развиваться, если мир отказывается обретать смысл? Поиск связности перед лицом глубокой непоследовательности лежит в основе 24-минутного фильма индонезийского фотографа и художника инсталляций Фионы Тан «Огрехи памяти». Поставленный в пышных, но беспорядочных интерьерах Королевского павильона в Брайтоне (своеобразная мешанина из неоклассики и индо-исламских орнаментов и стилей), фильм представляет собой хронику одного дня из жизни потерявшего ориентиры старика по имени Генри. Как и его окружение, манеры Генри представляют собой любопытное сочетание восточных и западных обычаев, лишая нас возможности представить себе его правдоподобную предысторию. Получившийся визуальный нарратив — это проницательное размышление о нашем собственном повседневном укладе и привычках, которые редко бывают изобретены нами самими и неизменно происходят на хаотичном фоне чужой сценографии.

«Больше срубленных деревьев на Вулдгейт» британского художника Дэвида Хокни — это яркий мастер-класс подсознательных аллюзий. На первый взгляд, двухпанельная картина вроде бы стремится передать в чарующем квазифовистском свете сокращенную в ракурсе груду сваленных бревен, лежащих вдоль узкой сельской дороги тех мест, где художник вырос и работал в юности. Однако тропа, которая уводит к горизонту, — та же, что убегает в даль символистского тумана мунковского «Крика» (1893), дух которого ожил в композиции Хокни. «Как-то вечером я шел по тропинке, — вспоминал Мунк о рождении своей работы, — и ощутил, как крик пронзил природу». Обрубленная, корявая фигура возвышающегося пня Хокни, отодвинутого в сторону, тихо завывает, подчиняясь той же боли внутреннего ужаса, что и главная фигура Мунка, а перила из оригинальной картины трансформировались в голые бревна, указывающие в том же направлении. Фигурки дальнего плана сузились, став вертикальными стволами, которые тоже будут срублены, когда придет время.

Какими бы спорными не были их отношения на протяжении истории, наука, религия и искусство вместе отвечают за благоговейный страх. Для своего коллажа «Астронавт» шведско-американская художница польского происхождения Александра Мир сталкивает в одном портрете, казалось бы, прямо противоположную католическую и космическую иконографию, тем самым представляя искусство неизведанной границей, способной совместить эти исторически соперничающие взгляды на мир. Работа возникла всего через семнадцать лет после того, как Католическая церковь окончательно признала (в 1992 году) центральное положение Солнца в Солнечной системе (что ранее считалось ересью), и через десять лет после того, как Мир прославилась имитацией лунной посадки на пляже в Голландии во время остроумного феминистского выступления, претендуя на то, чтобы стать первой женщиной на Луне.

Можно ли сфотографировать ничто? Немецкий художник Вольфганг Тильманс смог это сделать. Образы, из которых состоит серия «Свободное плавание», возникли в результате непредсказуемого взаимодействия друг с другом химикатов в темной комнате, полностью свободного от обычного процесса или принципа создания фотографий наблюдаемого мира, снятых через обычный объектив фотокамеры. Так возникли абстрактные снимки странной кислотной изменчивости, напоминающие древние соки, вплывающие в первичный бульон. То вздымаясь, словно огромная галактическая волна, то скромно застилаясь туманом, точно прозрачным занавесом, закрывающим неизведанные коридоры психики, «Свободное плавание» обязано своей эффектности материальной неопределенности того, что оно изображает: всё и одновременно ничто.

Мы ожидаем, что искусство будет удивлять нас вспышками неожиданной красоты, но нет ли достоинств и в сценах сущей греховности? Шведская художница Натали Юрберг предлагает нам над этим поразмыслить. «Парад» состоит из пяти фильмов пластилиновой анимации, идущих по кругу на экранах, в которых показаны восемьдесят отдельных скульптур страшного птицеобразного вида. Если блуждание среди гротескных потомков доисторических хищников имплицитно создает нервирующую атмосферу, то эксплицитное насилие, которое разворачивается на экране, хоть и выполненное в обманчиво-невинном медиуме пластилиновой анимации, совершенно не оставляет сомнений в зловещем характере ви́дения художницы. Получившаяся работа откровенно напоминает зрителям, что какой бы рафинированной ни казалась им их галерейная чувствительность, человеческие наклонности неисправимо первобытны и своим происхождением обязаны самым низким и отвратительным звериным инстинктам.

Мы говорим, что прошлое — это всё, что у нас есть. Таково неизбежное заключение инсталляции-среды «Wantee» французской художницы Лор Пруво, исследующей воображаемое исчезновение ее дедушки — художника-концептуалиста, который, как нам сообщают, внезапно исчезает в один прекрасный день через дыру в полу своего ветхого дома. Центром экспоната Пруво является дрожащее документальное видео, которое детально реконструирует эксцентричное пространство, поглотившее ее дедушку. Посетители инсталляции, внутри которой воспроизводится фильм, обнаруживают, что сидят за чайным столом, заставленным тем же хламом, который заполняет хижину на экране. Это ведет к непреднамеренному пособничеству зрителей в создании выдумки художницы, а также к клаустрофобному ощущению, что абсурдный рассказ Пруво медленно пожирает и их самих.