Казимир Малевич - Том 5. Произведения разных лет

В искусстве живописном и произошла смена всех технических средств, как только одна часть живописцев перешла в новую динамическую среду. В этом случае оказалось, что <���и> техника, <���и> средства прошлого стали никуда не годными. Мы очутились лицом к лицу с совершенно новым обстоятельством, по отношению к которому нужно все заново выработать — и технику, и опыт. Может быть, в музыке те же смычки и скрипки так же отпадут, как палитра и кисти в новом искусстве. Почему выпала из рук живописца палитра с цветными материалами — потому что новое обстоятельство достигает такой динамической силы вращения, где цвет обращается в бесцветие, как красное каление железа переходит в белое. Наступила новая техника живописи.

Дальше тов. Сабанеев устанавливает в музыке как раз то, что и в живописи устанавливается, а именно, что все живописные изобразительные стремления выписать современное революционное содержание не являются еще достаточным <���и>чтобы <���их> признать современным<���и>, потому что никогда с такою ясностью не определялось значение этой выписи или записи, как сегодня <���определяется> ее агитзначение, что это только политический материал, но не живописный, потому что если бы этот материал был бы обращен в живописный, то исчезла бы политическая правда. Но это непонятно современной критике, которая стремится исправить искусство живописи, тоже и музыку, в сторону агита, преграждая всякую работу над созданием форм современных. Ясно, что Нового Эрмитажа для пролетариата или внеклассового общества будущего не нужно будет, некого будет агитировать и призывать в бой. Но наша современность стремится именно создать этот новый Эрмитаж созданием «Музея Революции» и всячески отсылает молодых художников к праотцам, чтобы они научились у них мастерству для того, чтобы в таких же формах выписали каждого вождя и наваяли бы его фигуру.

Вот почему нужно очистить все от «накипи Нового Искусства», ибо Новое Искусство не выражает подлинности, не дает подлинного, политической правды — оно беспредметно.

Сабанеев: «Итак — современная музыка есть музыка, претворенная духом нашего дня». Мне кажется, что это неверно, здесь оказывается предпочтение «духу» нашего дня, этим самым Сабанеев как бы сразу все то, что он восстанавливал, свалил вновь в пасть современному «духу», который и претворил всю модель, построенную Сабанеевым — его модель мертва, если современный дух не одухотворит ее. Все, таким образом, зависит от этого «духа». Мне кажется, что к этому нужно сделать поправку, что и «я», как член коллектива, <���не только> для того стал членом коллектива, чтобы «дух» бытия меня действительно не претворил или претворил, но и <���со>стою в объединенном коллективе для того, чтобы не только быть изменяемым духом бытия, но чтобы и его изменить, и, находясь в постоянной борьбе с ним, я устанавливаю только свои отношения между собою и им, для чего я и развиваю политический разум как средство борьбы за отношения. Так что Современная Музыка есть та музыка, которая в своих противопоставлениях с духом сегодняшнего дня сумеет установить свою форму, потому что эта форма и будет фактом музыкального завоевания.

Сабанеев: «Последние усовершенствования в области музыкальной техники и музыкального языка — организующего начала — вот что нас интересует»; «мы интересуемся этими усовершенствованиями, как инженер интересуется последними изобретениями в своей сфере, чтобы их утилизировать», «музыка — технический метод, а не сама сущность, — и как таковой она способна быть использованной для любой задачи» 65 .

Отсюда видно, что Сабанеев не прочь усмотреть в музыке вещь, которая может быть использована любой задачей, а в проведении аналогии с инженером <���видно стремление> признать музыку утилитарной, т. е. обслуживающей, вещью. Поэтому музыка — только технический метод, а не сама сущность, весь ее технический аппарат <���нужен> для обслуживания другой идеологии, т. е. <���здесь>уже <���нет> не метода, а сущности, здесь как бы напрашивается вопрос о прикладной музыке к сущности вещей. Это все противоречит первой половине статьи, где, как мне кажется, запрещается музыкальная идеология, в которой оформляется сущность музыкальная во всем своем здании как нечто целое, самостоятельное законченное целое в строю современности всего нового фронта, всех идеологий современных нам революционных движений, или что устанавливаемая Сабанеевым Музыкальная Современность есть та музыка которая устанавливается Новым Музыкальным зодчеством на завоеванной площади революцией.

Дальше оказывается, что «идея современной музыки», а следовательно и идеология музыки, заключается в том, чтобы композитор современный отказался от мотыги и сохи. Мне кажется, что последнее есть средства, которые годны или не годны для поднятия и построения современной идеологии музыки. Конечно, чтобы поднять постройку современной музыки, нужны и новые средства и аннулирование кустарничества, которым объявляет войну Сабанеев, т<���ак> к<���ак> видит Современную музыку как музыку тяжелой индустрии.

С моей точки зрения, Новое Искусство отличается от старого тем, что оно больше не вводит в обман тем, что в холст не вводит предметов, сбивающих зрителя с толку, которые вместо живописи рассматривают предметы как в антикварном магазине, которые <���т. е. предметы> никогда даже в старом искусстве живописи не играли роли предметов, ибо были только живописным материалом, а общество по неведению считало, что вся задача искусства именно и заключается в передаче подлинности предмета. Конечно, были и такие живописцы, которые списывали предмет, иллюстрировали события, но это делалось постольку, поскольку это нужно агиту. Новое искусство пришло к новому пониманию того, что живопись, а должно и музыка и поэзия, во всех явлениях видит только тот или иной материал, из которого должно выстроить ту или другую форму здания; и, конечно, этот материал перерабатывается музыкальной химией, ее условиями, подобно каолину (глине), переработанному в фарфоровую чашку. Таким образом, в самом явлении ценностью для живописца, а должно и других искусств, не является само явление (предмет), как только живописное его содержание — т. е. материал. Отсюда новое искусство и явилось для общества как как абстрактное, отвлеченное, беспредметное и даже показалось фальсификатом <���потому>, что потеряло образ предмета, стало без-образным, беспредметным материовидом изменяющегося материала (метерии); абстрактность и есть отличительный признак нового искусства.

Ценность вещей искусства не зависит от <���их> обывательской конкретности, это можно заключить хотя бы из того, что общество с великим уважением относится к произведениям прошлого времени, а ведь всякая вещь или произведение, написанное в в историческом прошлом, не является конкретным для нашей современности. Собрание икон иконостасов для коммунистического сознания никогда, может быть, не было конкретным произведением, но, однако, какая-то ценность в <���иконе> охраняется коммунистами. Конечно можно ответить мне, что она охраняется как нелепость человеческого изобретения, но это будет неверно, потому что в иконе есть еще и художественно-живописная сторона.