Людмила Правоверова - Павел Филонов: реальность и мифы

Но тема «Мужчины и женщины» — не Эрос [696] .

Ее тема — отчужденность. Человек одинок. Человек одинок всегда, даже в любви. Люди, потерявшие надежду, подменившие жертву и борьбу фразой и жестом, любовь — эротикой, игрою в любовь, проиграли и эту игру.

Художник начал эту картину раньше «Пира королей», но кончил ее позднее. Она продолжает и углубляет эту же тему.

Короли пировали, грезили славой. Художник создал пир трупов, пир мести.

Короли вершили судьбами, думали, что вершат, — художник увидел их мертвыми. На картине «Мужчина и женщина» они только мрачный фон на своих шатких тронах.

Трагедия власти заслонена великой трагедией Эроса. Фриз внизу картины «Короли уходят в ничто». Отяжелели короны, скоро падут. Тяжело задумались властители на своем последнем пути.

Суровый твердый человек держал в руках кисть. Я не решался спросить, повлияла ли на замысел этой работы знаменитая в те давние годы книга Отто Вейнингера [697] . Я думал тогда и думаю теперь, что скорбная тень этого так рано ушедшего мыслителя лежит на образе картины.

Мне трудно представить себе, что в годы создания «Мужчины и женщины» он был молод, что было молодо его поколение. Его поколение жило тревогой.

На пороге стояла первая мировая. Рядом с каждым стояла смерть.

В двенадцатом начал художник свою работу. Он трудился над ней годы, переписывая и переписывая, покрывая одну запись другой. Каждая из картин Филонова — это шифр тревоги. Действительность, опасная и неразгаданная, передавалась через шифры горькой тайны.

Душные годы перед первой мировой войной.

Над картиной стояли еще годы и годы труда.

Но в далеком Сараеве молодой и недовольный, переживший унижение своей страдающей Родины как личную боль, в гневном отчаянии резко нажал пистолетный спуск [698] .

<���…> Быстрый дым сараевских выстрелов неудержимо разросся черными тучами орудийного дыма. Закачалась, загудела земля под лавиной снарядов.

<���…> Отчаянно и неподготовлено бросает Россия в ответное наступление свою гвардию, свою лучшую армию.

Россия не готова к войне, ни к чему не готова.

Инертна государственность российская. Развинчена военная машина. Тяжела расплата за несогласованность и общую апатию.

Зажата в железные клещи в Мазурских болотах, гибнет Русская армия Самсонова [700] . Сколько их, безвестных могил, во тьме Мазурских болот?

Жертва оправдана. Германцы сняли два корпуса с французского фронта, перебросили на восток. <���…> Как пережила Россия боль этих страшных дней? Как пережил эту боль художник вместе с болью Родины? <���…>

Хлебников видел, как на бурлящем Невском молодой офицер, сверкая обнаженным клинком, кричал: «Ура, я буду убит, через три месяца я буду убит».

Он не дожил своих трех месяцев — этот мальчик в офицерской форме, идущий на войну со смертью в душе, теряющий веру и жаждущий жертвенной смерти молодой офицер, которого неверно учили — стоять в рост и сверкать саблей под свинцовым, тяжелым дождем.

Поэт вспоминает о своей последней встрече с Филоновым [701] . Он пишет: «Я встретил одного художника и спросил, пойдет ли он на войну? Он ответил: „Я тоже веду войну, только не за пространство, а за время. Я сижу в окопе и отымаю у прошлого клочок времени. Мой долг одинаково тяжел, что и у войск за пространство“. Он всегда рисовал людей с одним глазом. Я смотрел на его вишневые глаза и бледные скулы. Ка шел рядом. Лился дождь» [702] .

Поэт назвал именем Ка судьбу. Судьба шла рядом. <���…>

«Доски судьбы» [703] создает своим завещанием Хлебников.

Филонов художник трагедии. Он, всю жизнь смотревший в глаза трагической судьбе, глубже многих и многих сознает боль утрат и понимает глубину опасности. Он скоро вступит в ряды войск за пространство, наденет серую шинель ополченца.

<���…> Художник сменит кисть на винтовку, но пока кисть в руках куда тяжелее казенной трехлинейки — тонкая колонковая кисть.

Филонов пишет боль, пишет судьбу.

Пятнадцатый год — композиция «Без названия» [704] .

Первая аналитическая картина в русском искусстве.

На картине Филонова мир разбился на осколки с острыми, режущими краями.

Нет событий. Нет связи событий. Разом все. Мир вернулся к довременному, первозданному хаосу. Рухнул переживший себя девятнадцатый век, обнажился жесткий двадцатый. Осколки разбившегося времени режут сознание.

В центре картины белый череп глубоководной рыбы. Череп с живыми глазами дьявола, глядящими из мертвых глазниц. — Символ агрессии [705] .

<���…> Шестнадцатый год. Румынский фронт. Балтийская морская дивизия. Ратник ополчения Филонов.

Румынские войска раздавлены железным кулаком — корпусом Макензена [706] .

Пал Бухарест. Русская кровь на чужих румынских полях.

Нет матросов в балтийской морской дивизии — выбиты в первых боях. Пехотная ударная часть.

Снаряды крупных калибров, «германские чемоданы», бьют по квадратам, погребая целые взводы в окопах тяжестью падающей земли. Русские пушки отвечают лишь редкими выстрелами.

Не хватает снарядов, не хватает патронов, не хватает ружей. Солдатской крови хватает.

Ратник ополчения Филонов командует разведывательной партией.

Ночи на ничейной земле, на снегу. Обрывки колючей проволоки в зыбком свете прожекторов. Воронки от тяжелых снарядов как лунные кратеры. Долгие фронтовые зимы в сырых блиндажах.

Громадная убыль в людях. Идут эшелоны с пополнением. Поют песни солдаты. Русские песни на кровавых чужих полях. О смерти пишет Хлебников в эти страшные дни:

Разгорающаяся революция поднимает художника Филонова — фронтовика Филонова на один из опаснейших и труднейших своих постов — пост Председателя Военно-революционного Комитета Придунайского края [708] .

<���…> Окопы, протянувшиеся от моря и до моря, захватила волна солдатских митингов. Стихийная демобилизация грозит обнажить фронт.

Окопник Филонов выступает на фронтовых митингах, там, где не всегда могут говорить офицеры. Останавливает полк, уходящий с передовой. Трудно говорить на митингах. Солдаты озлоблены бесконечной войной.

Беспомощный и суровый 1918-й год.

Румыния, пользуясь временной слабостью Советской России, оккупирует Бессарабию.

Кто скажет, как отозвался этот новый удар в душе художника в серой солдатской шинели?