Акрам Шарипов - Товарищ комбат

Евдокия Тимофеевна давно уже скрылась из виду, а Георгий все смотрел и смотрел туда, где мелькал ее платок. Далеко позади осталась станция. Из-за березового лесочка вынырнула грунтовая дорога и запетляла по зеленому косогору. Десять лет назад он ехал по ней с матерью в весеннюю распутицу жить к брату Михаилу. Тогда он впервые увидел железную дорогу, впервые попал в город. Не легко было матери решиться на такое, но иного выхода не было: семья большая, шестеро детей, работал только отец. Брат заменил Георгию отца. Но временами накатывала тоска по дому. Как ни хорошо было у брата, а с матерью лучше: она и пожалеет, и поласкает. Он скучал по материнской ласке. Всякий раз с нетерпением ожидал летних каникул, встречи с Семидомкой, с братом Василием, который был всего на три года старше его. Их многое связывало. Бывало, проказничали вместе, а когда получали нагоняй от отца, то Василий всю вину брал на себя. У Георгия не было более близкого друга, чем брат. Последние два года перед войной они не виделись. Прошлым летом Василий хотел приехать в отпуск, но не мог — его назначили начальником погранзаставы. И кто теперь знает, суждено ли им когда-нибудь увидеться…

После Белогорска в вагоне не было привычного шума, громких разговоров. Бойцы чувствовали, как переживает командир взвода. Каждый старался не потревожить лейтенанта. Незаметно сгустились сумерки, а Георгий все еще стоял у распахнутых дверей. Мимо проносились телеграфные столбы, из паровозной трубы летели снопами искры, мелкие кусочки угольной пыли больно кололи лицо, но Георгий не замечал этого. Заснул он только перед рассветом, ненадолго. Его разбудил протяжный паровозный гудок.

— Товарищ лейтенант, даже Читу проскочили без остановки, — доложил Губкину дежурный по вагону Ахметов. Ему недавно присвоили звание младшего сержанта и назначили командиром отделения. Это преобразило Ахметова, он стал расторопнее, сноровистей. — Эшелоны с войсками и техникой идут почти впритык друг к другу. Такая силища прет, что жарко станет фашисту…

— Да, везут нас со скоростью курьерского, — подтвердил Губкин. — Значит, очень нужны мы на фронте.

— Да-а, — протянул подошедший Еремеев. — Видать, неважные дела на фронте, если нас везут так быстро. Вы бы раздобыли, товарищ лейтенант, сводку. Разговор я слышал, будто отдали наши Севастополь, немцы заняли Крым, Харьков…

После завтрака красноармейцы расселись группами, кто за столом, кто на нарах. По просьбе Губкина Глушковский вычертил несколько силуэтов немецких танков, цветными карандашами обозначил уязвимые места.

В пути шла настоящая подготовка к предстоящим боевым действиям. Командир взвода еще раз напомнил, как пулеметчики должны бить по смотровым щелям, как отсекать пехоту, идущую за танками, как сбивать с танковой брони десант. И рассказал о встрече в училище со стрелком-виртуозом старшиной Ведерниковым, о котором ходили легенды.

— Он воевал на Хасане, потом с белофиннами. Пулемет в его руках был как игрушка. Однажды Ведерников показал нам, как надо стрелять. На мишени размером в полтора метра он выбил пулями свою фамилию.

— Вот это стрелок! — восхищенно воскликнул Образцов.

— А вы, товарищ лейтенант, не пытались расписаться из пулемета? — спросил Еремеев и добавил: — Вам было бы легче — фамилия не такая уж длинная.

— Нет, я не смог, — честно признался Губкин. — У меня уже третья буква выскакивала за край мишени. Но я понял, что в любом деле успех приходит тогда, когда ты в совершенстве овладеваешь своей профессией. Солдату такое мастерство, кроме всего прочего, и жизнь спасает.

— Это точно, — поддержал лейтенанта сержант Еремеев. — Говорят: где умение да сила — там врагу могила…

Губкин привел еще несколько примеров из боевой практики пулеметчиков, когда находчивость и смекалка помогали найти выход из самого безвыходного положения. Командир взвода не жалел сил и времени на «внеклассную», как он называл про себя, работу с людьми. Ему хотелось дать бойцам настоящий боевой настрой, и он был убежден, что, освоив опыт фронтовиков, его пулеметчики получат представление о реальной обстановке, о том, что ждет их на передовой. Он надеялся, что этот опыт убережет бойцов от грубых ошибок, которые они могут совершить из-за своей необстрелянности. Губкину очень хотелось, чтобы его подчиненные во время долгого пути не расслабились, а, наоборот, приобрели хорошие бойцовские качества.

Через полмесяца эшелон миновал Куйбышев. Всем стало ясно, что дивизию направляют на защиту Сталинграда. Уже под Куйбышевом на дальневосточников пахнуло тревожным дыханием войны. Все чаще навстречу шли санитарные поезда, эшелоны с эвакуированными, с разбитой вражеской техникой, которую везли на переплавку. На разъездах и в тупиках застыли целые составы обгоревших вагонов, пострадавших от бомбежки паровозов. Горестная печать войны лежала на лицах женщин и подростков, которые работали на станциях, приводили в порядок железнодорожный путь.

…В июле 1942 года в большой излучине Дона началось ожесточенное сражение с армиями генералов Гота и Паулюса. Не считаясь с потерями, они напролом пробивались к Сталинграду с юга на север и с запада на восток. Немцы не сомневались, что мощный таран их танковых дивизий и воздушных эскадр сокрушит советские войска и Сталинград падет в срок, назначенный Гитлером. Отступая, наша армия изматывала противника, его ударные соединения теряли силу, а в это время на дальних подступах к городу занимали оборону свежие войска. 126-я дивизия в числе других восьми дивизий дальневосточников и сибиряков входила в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. Эшелоны без задержек шли к фронту. И. В. Сталин по нескольку раз в сутки интересовался, как соблюдается график движения, несмотря на то, что за этими эшелонами постоянно наблюдали работники Генштаба. Вместе с другими частями Сталинградского фронта дивизии дальневосточников и сибиряков должны были остановить наступление врага и сорвать замысел немецко-фашистского командования захватить Сталинград с ходу.

Эшелон, в котором находился взвод Губкина, должен был прибыть в Сталинград ночью. Но в эти дни немцы усилили воздушные налеты, непрерывно бомбили железнодорожные магистрали, крупные и мелкие станции, стремясь вывести из строя фронтовые коммуникации. Командование вынуждено было направить дивизию полковника Сорокина по новой дороге в обход Сталинграда. Недавно построенная железнодорожная ветка шла параллельно Волге строго на юг, к Астрахани. Было еще темно, когда внезапно эшелон остановился. Губкин высунулся из вагона, но не увидел ни станционных построек, ни человеческого жилья, лишь чернели телеграфные столбы да монотонно гудели провода.