Миша Лев - Горит свеча в моей памяти

Я был одним из последних посетителей, видевших его на свободе. Слышал, что в том же 1938 году Михаила Кольцова сперва избрали депутатом, а затем арестовали. Из тюрьмы он уже живым не вышел. Ему тогда еще не было пятидесяти лет [132] На самом деле в момент ареста Михаилу Кольцову исполнилось только сорок лет. .

Наконец дверь открылась, кто-то вышел, и я вошел. Не отвечая на мое приветствие, Кольцов показывает на стоящий напротив него стул, а сам заглядывает в какую-то бумагу. И вдруг такое обращение или, может быть, вопрос:

— Ну, «Мойшели и Янкели», что слышно?

Говорил он по-русски, но от того, как произнес «Мойшели и Янкели», мне стало легче с ним общаться.

— Вы хотите получить работу в газете или журнале?

— Я бы хотел, но мне кажется, что это невозможно.

— Почему невозможно?

— Еврейских газет и журналов в Москве уже нет, а в русских…

Тут Кольцов меня прервал:

— Я вас понимаю. Но у вас хороший русский. Все не так страшно, как вы полагаете. Вы говорите, что еврейских изданий в Москве уже нет. Нет. Нет… — повторил он несколько раз. — Скажите, пожалуйста, а в Испанию вы бы поехали? Сидите, сидите, я вижу, что вы готовы. Именно там сейчас выходит еврейская газета. Там сражается интернациональная бригада, и в ее составе есть еврейский батальон имени Ботвина [133] Еврейская рота имени Нафтали Ботвина — рота из добровольцев-евреев в составе XIII интербригады имени Ярослава Домбровского. В 1936 г. началось антиеврейское восстание арабов в Палестине. Палестинская коммунистическая партия оказалась в затруднительном положении: по указанию Коминтерна она должна была поддержать арабское восстание, пойдя на конфликт с сионистами. Гражданская война в Испании позволила евреям-коммунистам Палестины найти себе применение. В рядах роты имени Ботвина сражались не только евреи, но также несколько поляков, итальянец, грек и двое арабов — всего 152 бойца из Палестины, Польши, Франции, Бельгии и Испании. 30 декабря 1937 года в роте появилась газета на идише под названием «Ботвин». Было издано всего шесть номеров. Рота имени Ботвина просуществовала 9 месяцев. 21 сентября 1938 года в сражении у реки Эбро рота была разбита превосходящими силами войск Франко. Часть бойцов погибла в бою, других франкисты расстреляли после пленения, а 86 бойцов были отправлены в лагеря для военнопленных. Погибшие еврейские добровольцы похоронены в братской могиле в Барселоне, а 9 человек — в Мадриде, где на кладбище есть памятник с надписью: «Еврейским добровольцам, погибшим во время Гражданской войны за свободу. Нашу и вашу». . Кстати, стрелять вы умеете?

— Из мелкокалиберной винтовки умею.

— Еще один плюс.

Я хотел спросить: плюс к чему? Но не осмелился.

Наша беседа еще тянулась минут пять-шесть, во время которых Кольцов перечислял мои достоинства. Комсомолец, социальное происхождение — из колхозников, в Белой гвардии не служил. Тут он посмотрел на меня и, улыбаясь, спросил:

— А может, и служили, и были не абы кем, а генералом царской армии. Молчите? К политике партии отрицательного отношения не проявляли? К тому же вы студент-заочник. Так вот, завтра вы у секретарши получите письменное указание, куда вы должны явиться на работу. Считайте, что вы уже устроены.

Я, конечно, хотел спросить, о какой работе идет речь, но едва успел поблагодарить, как кончился рабочий день, и Михаил Кольцов почти вслед за мной вышел на улицу, где его ждала машина.

В 1927–1948 годах в Советском Союзе существовала очень разветвленная массовая общественная организация, призванная укреплять обороноспособность страны, — Осоавиахим. Хотел ты того или нет, но должен был состоять в Осоавиахиме и обязательно ежемесячно платить членские взносы. При Центральном совете Осовиахима было издательство, регулярно издававшее книги, газету «На страже» и немало журналов. Мне дали заклеенный конверт, который я должен был передать директору издательства С. И. Володину. Как я потом узнал, этот очень симпатичный человек был прежде торговым атташе в какой-то большой стране.

Степан Иванович сразу приступил к делу:

— Работать будете в журнале «Ворошиловский стрелок» [134] В 1932 г. в рамках Осоавиахима было учреждено движение «Ворошиловский стрелок», занимавшееся допризывной подготовкой молодежи. Журнал «Ворошиловский стрелок» (по два номера в месяц) выходил с 1932 по 1941 гг. ответственным секретарем. На сегодняшний день, и так уже второй месяц подряд, там фактически работают всего два человека. Капитонов, очень опытный журналист и секретарь редакции, собирается увольняться. Был редактор, о котором говорить не будем. Был временный редактор, но его перевели на другую работу. Но на днях должен приехать новый, по фамилии Хирич. Я его еще не видел. Если вы можете сразу приступить к работе, вас проводят. Редакция находится в двух минутах ходьбы от Красной площади. Согласны?

Окинув мысленным взором свои прежние служебные обязанности, я не смог представить, как буду работать ответственным секретарем журнала. Нет, так дело не пойдет.

— Товарищ Володин, прошу вас. Пусть Капитонов будет ответственным секретарем, а я буду у него учиться. Товарищ Володин, прошу вас…

Товарищ Володин ответил мне так:

— Я не могу заставить Капитонова быть ответственным секретарем, а сам он не согласится. Хочет быть рядовым сотрудником. Да, учиться вам есть у кого. Его статьи еще мой отец читал.

Тогда, видно, я еще не все понимал. А теперь, полагаю, это был такой разговор, когда произносят не только слова, но, кроме того, говорят глазами.

Вот так, если многое пропустить, я мог бы стать, но не стал русским журналистом. А пока не могу положить ручку, пока не расскажу об еще одной встрече с С. И. Володиным.

Это было лет через пять-шесть после войны. Время, о котором лучше не вспоминать. Я работал носильщиком в конторе утильсырья: приходилось выносить из подвала тяжелые тюки и складывать их на грузовик. С тюком, который весил больше меня самого, я одолел подвальную лестницу и, согнувшись в три погибели, ступил на приставленную к кузову неустойчивую лесенку.

— Бросьте тюк! Лев, стойте и бросьте тюк. Бросьте!

Если попытаться, стоя на этих «качелях», скинуть груз, то, скорее всего, сам свалишься, и кто тут вздумал мной командовать?

Это был Степан Иванович Володин. Тяжелый тюк опущен туда, куда его следовало опустить — в кузов, а мы стоим друг против друга. Он, как всегда элегантно одетый, в дождевике, с портфелем в руках, прижал меня, мокрого, как рыба (шел мокрый снег), грязного, к себе и все повторял:

— Идемте со мной.

На новую должность заместителя директора предприятия Володин был назначен лишь неделю тому назад. С прежней работы его сняли за засорение кадров (читай: слишком много евреев). В первые послевоенные годы я заходил к нему несколько раз, и он встречал меня очень дружелюбно. Из еврейских писателей он был знаком с Лейбом Квитко, любил его детские стихи и радовался, когда их хвалили.