Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

У Лукашенко были свои расчеты. Председатель Верховного Совет 13-го созыва С. Шарецкий вспоминает, что по личному заданию Лукашенко был подготовлен документ о создании единого государства, а не какого-то межгосударственного образования. С ним президент Беларуси и поехал в Москву. Он торопился прыгнуть в вагон набирающего ход поезда избирательной кампании.

Вернулся Лукашенко в праздничном настроении и тут же поделился с белорусскими телезрителями своей радостью. По его словам, они с Ельциным семь часов вели переговоры и договорились «об образовании союзного государства», создании наднациональных органов (в частности, правительства), решения которых будут носить обязательный характер. То ли он в самом деле так понял этот документ, то ли не читал окончательный его вариант, то ли от сильного желания поучаствовать в российской избирательной кампании принял желаемое за действительное. Особое внимание президент Беларуси уделил торжественной церемонии подписания Договора, которая должна пройти «с участием русского и белорусского народов, открыто, возможно, на площади».

Это заявление имело два следствия. По призыву оппозиции в Минске на улицу вышло около 30 тыс. граждан, протестующих против ликвидации белорусской государственности, что стало началом «горячей политической весны».

А на следующий день Ельцин был вынужден дезавуировать своего белорусского союзника, причем в не очень вежливой форме: «О созданий единого государства с Белоруссией вопрос не стоит. Просто кто-то что-то перепутал».

Договор о создании Сообщества Беларуси и России был подписан 2 апреля 1996 года действительно в торжественной обстановке. Однако это оказалось всего лишь межгосударственным образованием. В правовом смысле это была декларация о намерениях, не предусматривавшая механизмов для реального объединения двух государств. На более прочную интеграцию Ельцин в тот момент был не готов.

Обе стороны так спешили, что подписали недоработанный документ, и это повлекло за собой ряд казусов и недоразумений. Например, на торжественной церемонии оба президента по-разному называли создаваемое межгосударственное образование. После подписания договора он не был обнародован, потому что рабочая группа продолжала его дорабатывать.

Поезд российской избирательной кампании набирал скорость, а Лукашенко остался на платформе.

Белорусский лидер не мог скрыть своей досады. Он единственный из руководителей стран СНГ отказался подписать обращение к российским избирателям в поддержку российского президента. После первого тура президентских выборов в России Лукашенко сказал: «Счастье Ельцина, что его конкурентом был Зюганов, а не Лукашенко. В этом случае итог был бы другой: 75 % — за Лукашенко, 25 % — за Ельцина».

После победы на президентских выборах и временного выздоровления Ельцин вернулся к идее интеграции. В январе 1997 года он обратился с посланием к Лукашенко, в котором предлагал свой проект. Он предусматривал конкретные шаги по созданию единого законодательства, финансовой системы, наднациональных органов управления, а также проведение референдума об объединении двух государств.

Своим посланием Ельцин поставил белорусского президента в сложное положение. Лукашенко был готов пойти на объединение с Россией только при одном непременном условии: если у него появляются серьезные шансы на высший пост в Кремле. А как раз с этим выходила загвоздка. Президентские выборы в России только что закончились, новые ждать долго. Причем план Ельцина предусматривал осуществить формальный юридический акт о политическом объединении в одно государственное образование лишь по завершении экономической, правовой, институциональной интеграции. То есть сначала Лукашенко лишался многих реальных властных полномочий, и только затем у него появлялись юридические возможности побороться за пост президента объединенного государства. За это время ситуация в России могла измениться и его шансы стали бы призрачными.

Поэтому Лукашенко посчитал, что лучше синица в руке, чем журавль в небе, и дал задний ход. Он благоразумно решил, что надо взять тайм-аут, подождать, как будут развиваться события в России в связи с болезнью Ельцина. Белорусский лидер заявил, что предложения Ельцина его не устраивают: «Я свою политику в отношении России никогда не изменю… Но для меня есть также вопросы, через которые переступить я не имею права. Это прежде всего государство — государственность и суверенитет нашей республики». Он заявил, что включение Беларуси в состав России представляется ему абсолютно неприемлемым, и стал даже апеллировать к историческому прошлому своей страны, Великому княжеству Литовскому и пр. Большой любитель референдумов вдруг поставил под сомнение необходимость проведения всенародного голосования по вопросу интеграции, чтобы не быть связанным его результатами и иметь свободу маневра.

Итак, Лукашенко вдруг озаботился вопросом суверенитета Беларуси, который год назад его мало интересовал. Обратим на это внимание, ибо подобные пируэты он будет проделывать еще не раз. Для него независимость страны — это ценный товар, капитал, который он использует для решения личных задач, собственной политической карьеры. Тем более что после государственного переворота 1996 года, разгона парламента Лукашенко стал единоличным и безраздельным правителем Беларуси, и никто ему не мог помешать делать с ней все, что ему захочется.

Хотя Лукашенко и отверг предложения Ельцина, но планы ворваться в российское политическое пространство и завоевать кремлевский посад он не оставил. Пока не созрели благоприятные условия для решающего броска, оптимальной для него была бы такая интеграционная конструкция, в рамках которой он бы присутствовал в политическом поле России и даже влиял на него, оставаясь во главе полностью суверенной Беларуси, И как ни удивительно, сооружение такой конструкции почти удалось.

К концу марта 1997 года был подготовлен проект создания Союза Беларуси и России. Готовившие документ российские представители — вице- премьер В. Серов и помощник президента Д. Рюриков — действовали в полном согласии с командой Лукашенко. Наиболее важным элементом новой интеграционной конструкции был Высший Совет Союза, который должен был состоять из президентов, премьеров, спикеров палат парламентов. Решения в этом органе принимались простым большинством в имели обязательный характер для органов власти обоих государств.

Ловушка состояла в том, что белорусские представители в Высшем Совете Союза были бы под полным контролем своего президента, а Ельцин не мог контролировать глав палат своего парламента. Например, в Госдуме России большинство имела прокоммунистическая оппозиция, и ее председателем был Г. Селезнев, оппонент российского президента, большой сторонник интеграции и друг Лукашенко. Таким образом, создавалась ситуация, когда белорусский лидер в союзе с Селезневым могли против желания Ельцина принимать решения, обязательные для выполнения государственными органами России.