Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

А системообразующим элементом, основным стержнем этой новой нации потребителей является сам Лукашенко. Из-за отсутствия других инструментов и механизмов, скрепляющих такой социум в единый организм, институт вождя стал его необходимым атрибутом. Что и доказывает стабильное 16-летнее правление действующего президента.

В 2006 году в выступлении на торжественном собрании, посвященном Дню независимости, Лукашенко констатировал, что сегодня полностью завершено строительство суверенного белорусского государства. Однако предложенный вывод вызывает серьезные сомнения. Насколько прочна эта конструкция, построенная на столь зыбком, неглубоком фундаменте, способна ли она выдержать кризис? Ибо завершение строительства суверенного государства предполагает создание современной экономической базы, адаптированной к вызовам глобализации, способной выжить без российских энергетических льгот и внешних кредитов. Кроме того, необходимо зрелое национально-государственное самосознание общества, право народа на выражение своей воли в ходе свободных выборов, преодоление международной изоляции и пр. Ничего этого пока нет.

Время от времени сомнения посещают и самого президента. Выступая на совещании 29 мая 2009 года в момент очередного острого конфликта с Россией, Лукашенко заявил: «Выстоим — будет государство, не выстоим — нас сомнут и бесплатно в карман положат, и будем потом бегать и смотреть налево и направо, чтобы нам кусок хлеба со стола кинули». То есть выясняется, что судьба государственности и вообще белорусского социума под большим вопросом, можно остаться без куска хлеба. Возможно это и есть главный итог 16-летнего правления нынешнего президента?

Белорусская социальная модель весьма своеобразна, она не похожа на другие модели посткоммунистической трансформации. Режим Лукашенко — режим левого, эгалитарного типа. Он базируется на советском наследстве, идее социальной справедливости, широкой социальной защите населения, отрицании рынка как регулятора экономических отношений, доминирующей роли государства в экономике. Легитимность Лукашенко во многом основана на мифе, что в Беларуси построено общество без богатых. Мало того, белорусская социальная модель очень идеологизированная и поэтому самая антизападная на постсоветском пространстве.

И главной угрозой для эгалитарных систем, их уязвимым местом, ахиллесовой пятой является экономическая неэффективность. Именно этот фактор обусловил крах коммунистической идеи и созданной на ее основе социалистической системы. Она не выдержала соревнования с капитализмом, оказалась неспособной вписаться в научно-техническую революцию. Граждане социалистических стран готовы были мириться с отсутствием свободы только до тех пор, пока система обеспечивала удовлетворяющий их уровень благополучия. Венгерские исследователи назвали такую модель «гуляшным социализмом». Это был своеобразный общественный договор, социальный контракт между гражданами и государством: гуляш в обмен на свободу (применительно к СССР — колбаса в обмен на свободу). И как только гуляш оказался тощим, а колбаса и вовсе исчезла, народ выбрал свободу.

И в Беларуси, судя по соцопросам, у большинства населения нет иллюзий по поводу наличия в стране свободы и демократии. Но люди готовы жертвовать этим неудобством до тех пор, пока власть обеспечивает их благосостояние на уровне, по крайней мере не худшем, чем в соседних странах (Россия, Украина). Нарождающийся средний класс, приспособившийся к системе и интегрированный в нее, почувствовал вкус к достатку, выросли его потребительские запросы, он уже озабочен не проблемой выживания, а проблемой улучшения качества жизни. И если экономический рост в стране прекратится, начнется стагнация и даже кризис, то общественная поддержка Лукашенко может быстро обвалиться.

Созданная общественная модель, как и всякая монополистическая структура, лишена внутренних источников саморазвития, саморегулирования, самокоррекции, самонастройки. Она способна решать простые задачи индустриального периода: загрузить имеющиеся производственные мощности, организовать посевную и уборочную кампании и пр. При усложнении проблем такая модель начинает давать сбои, тормозить процессы экономической и политической модернизации. Она консервирует не только старую экономическую, политическую систему, но и социальную структуру общества (большая доля занятых в промышленности, сельском хозяйстве, слабое развитие сферы обслуживания). На ее основе переход к постиндустриальному обществу невозможен.

В итоге страна переживает классический период застоя, который официальная пропаганда называет стабильностью. Как в советские времена, власти делают методологическую ошибку, когда экономический рост называют развитием. В действительности же развитие означает качественные изменения в экономике, социальной сфере, политической жизни. А что не развивается, то гниет. В СССР тоже наблюдался экономический рост, но советская система была органически неспособна совместиться с научно-технической революцией.

Возникает еще одна проблема. Долгое сидение на одном месте даже талантливого политика превращает его в бронзовый памятник из другой эпохи. Политическое бальзамирование приводит к тому, что притупляется политическое чутье. На актуальнейшие вопросы современной эпохи он пытается давать ответы вчерашнего дня, продолжает твердить прежние, устаревшие истины.

Безраздельное многолетнее правление приводит к тому, что диктаторы утрачивают чувство меры. Они уже не способны идти на компромисс, поступиться даже толикой своей власти. Синдром старухи из известной сказки Пушкина — неизлечимая болезнь всех диктаторов.

Лукашенко уверен, что может эффективно удерживать власть только в рамках существующей социальной модели. Она органична, самодостаточна, не допускает существования никаких автономных подсистем. Все ее элементы жестко сцеплены, взаимодополняемы, хорошо подогнаны один к одному, поддерживают и страхуют друг друга.

В такой системе выпадение одного кирпичика может быстро повалить всю пирамиду. Любые попытки реформ разрушат ее целостность, устойчивость, управляемость со всеми вытекающими отсюда последствиями для властей предержащих, как это произошло с советской системой во время перестройки. Лукашенко это инстинктивно чувствует и поэтому противится переменам. Он боится повторения судьбы М. Горбачева, начавшего реформы, чтобы укрепить советскую систему, а в результате все закончилось ее крахом. Неслучайно последний лидер СССР является для него наглядным образцом политика-неудачника, дежурным отрицательным примером.