Константино д'Орацио - Таинственный Караваджо. Тайны, спрятанные в картинах мастера

На одной из этих картин цыганка, делая вид будто читает по руке судьбу доверчивого солдата, пробует стянуть кольцо с его пальца; на другой – коварные шулера пытаются одурачить наивного молодого человека из хорошей семьи, используя известный трюк – карты, спрятанные за спиной. Тема обеих картин – обман, который творится при помощи мимики и жестов, результат действия соблазнительных чар и сговора между персонажами. К чему только ни прибегали коллекционеры того времени, чтобы заполучить копию этих шедевров – они умудрились даже подкупить мажордома кардинала, чтобы тот одолжил произведения хотя бы на некоторое время. Только с картины «Шулера» было сделано таким образом более тридцати копий.

Караваджо начинает с монофигурных изображений, демонстрируя блестящее владение своей, особой техникой – провокационной и противоречивой. Затем он пробует себя в групповых сценах, показывая живой диалог между персонажами – эти полотна завораживают зрителя еще больше. Это не герои сражений, не мученики, не древние божества. Эти образы не отсылают нас к шедеврам прошлого – а именно таким путем шли художники того времени, собирая в своих картинах остатки былой роскоши, наследие великих маньеристов. Караваджо показывает моменты повседневной жизни, взятые прямо с улицы, сцены, которые он сам не раз наблюдал воочию. Было довольно рискованно дебютировать с подобными картинами: это грозило всеобщим порицанием и громким провалом. Однако вышло иначе – данные полотна стали для него ключом к успеху. Смелость Меризи в который раз была вознаграждена.

«Караваджо дал возможность расцвести своему гению, не оглядываясь на древние мраморные статуи и знаменитые образы Рафаэля; презрев их, он обратился к естеству вещей, лишь оно повелевает его кистью. Ему указывали на знаменитые статуи Фидия и Гликона, образцы для подражания, он же не находил другого ответа, кроме как показать жестом на толпу – пеструю, разнородную, как бы этим говоря: природа итак обо всем позаботилась», – именно так писал о нем Беллори.

Несмотря на ноты презрения, которые ощущаются в этом описании Беллори, нельзя не признать очевидное: у Караваджо не существует предшественников, чьими шедеврами бы он вдохновлялся при создании своих собственных полотен. Он черпал вдохновение совсем в других источниках, смешивая реальность и иллюзию, воспроизводя в одном контексте элементы разных жанров. В частности, он обращается к миру литературы и театра, главными героями которых в те годы были плуты и мошенники. В 1590 году Джованни Антонио де Паули публикует произведение под названием «Шулера мирового масштаба» – это целый каталог различных уловок, к которым прибегают попрошайки и бродячие торговцы. Это мир, в котором цыганка гадает и одновременно крадет кольцо; пока астролог предсказывает будущее, успешно орудует карманник; доверчивый паломник оказывается жертвой хитрости торговца домашней птицей. Появляется новый жанр литературы – книги, посвященные описанию карточных трюков.

Пьетро Аретино, один из крупнейших писателей XVI века, находившийся в непосредственном контакте со многими художниками описываемой эпохи, создает любопытную вещь под названием «Говорящие карты» – список трюков, к которым прибегают карточные шулера, «не уступающие в ловкости цыганкам». Так со дна общества восстают гротескные персонажи, чтобы оживить своим присутствием страницы книг и театральные подмостки, – они становятся неотъемлемой частью водоворота повседневной жизни.

Улицы Рима представляют собой театральную сцену, удержаться на которой можно лишь с помощью хитрости. Искусствовед Карен ван Мандер предостерегает своих читателей относительно опасностей, которые таит в себе Вечный город: «Поезжайте в Рим, если не боитесь сбиться с пути: этот город, столица художественных школ, как никакой другой может вдохновить художника. Но это также место, где транжиры и блудные сыны расточают свои богатства. Молодому человеку стоит крепко задуматься, прежде чем отправиться в Рим».

Эти увещевания небезосновательны: на счету шулеров-профессионалов немало судебных дел, полиция неустанно преследует «игроков, завсегдатаев публичных домов и таверн, которые выигрывают крупные суммы обманным путем, обирая до нитки своих жертв». Часто дело доходит до рукоприкладства – так, Камилла ла Скарна, проститутка, «одержимая дьяволом», набрасывается на обманувших ее товарищей по игре, волочит их по комнате, раздавая тумаки направо и налево.

Подобного рода грязные дела не обходят стороной даже базилику Св. Петра. Иностранцы ежедневно попадаются в ловушку проходимцев, которые рады заработать на чувствах верующих: они предлагают свои услуги переводчиков на исповеди, после чего требуют с несчастных клиентов двойной оплаты за неразглашение тайны.

В этом мире, кишащем опасными преступниками, Караваджо чувствует себя как дома.

«Знавал я в Риме одного художника, – пишет кардинал Федерико Борромео, – который только и делал, что писал грузчиков и бродяг, спящих по ночам на площади; ничего в мире не доставляло ему большего удовольствия, чем рисовать кабаки и их посетителей, пьющих и едящих. Это был его образ жизни, отраженный в его картинах». Хотя мы не можем быть уверены в данном случае, что речь идет именно о Меризи, его ситуация выглядела очень похожей. Так, у ван Мандера мы читаем следующее: «Он не может творить постоянно, но, проработав пару недель, берет в руки шпагу и в сопровождении слуги уходит в загул, так что его днем с огнем не сыскать – переходит от одного игорного дома к другому, скандалит, затевает драки».

В годы создания картин «Гадалка» и «Шулера» Караваджо приобретает известность в кругу стражей правопорядка: полицейские не раз задерживают его, всегда ночью, в одном и том же районе, в компании одних и тех же людей (Онорио Лонги, Просперо Орси, Костантино Спада и поначалу также Орацио Джентилески). 3 мая 1598 года Караваджо арестовали и препроводили в тюрьму Тор ди Нона за то, что он, вопреки недавно вышедшему запрету папы, бродил вооруженный между пьяцца Мадама и пьяцца Навона. Он заявляет, что состоит на службе у кардинала дель Монте, который ему предоставил разрешение. 19 ноября 1600 года Джироламо Стампа подает иск против Меризи за вооруженное нападение: художник атакует его со шпагой и дубинкой в руках ночью в районе Кампо Марцио. Подобного рода жалоба поступает в том же году от Флавио Канонико: художник ранит его шпагой. Спустя пару месяцев опять арест за незаконное ношение оружия – таких случаев будет целых шесть. Одним словом, Караваджо представляет реальную угрозу для общественного порядка. Меризи не расстается со шпагой – возможно, потому что сам боится нападения и не чувствует себя защищенным, а может, просто потому, что шпага – это своего рода элемент престижа, доказательство принадлежности к высшему сословию. Но безусловно, присутствие вспыльчивого и неуравновешенного, да еще и при этом вооруженного человека на улицах Рима не может не вызывать опасений.