Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Как ни странно, но нам кажется, что неудача не очень расстроила Н. М. Субботину. После затмения она писала Морозовым: «Мы послали Вам из экспедиции в Богородском телеграмму к 8 VII. <���…>. Наши наблюдения не удались, но я видела очень интересную шаровую молнию с фейерверком коротких обычных молний перед самым II контактом. Она пролетела в тылу нашего лагеря во время грозы и ливня, вызвав разрывы в проводах у Б[ольшого] спектрографа. Я также видела красное свечение над ним, но м[ожет] б[ыть] красный свет объясняется иначе… А Вам удалось ли наблюдать полное затмение?» — спрашивала она [1708] Субботина Н. М. Письмо К. А. и Н. А. Морозовым. Не ранее 9 июля 1945 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1812. Л. 23 об. . Видимо, не получив ответа на это письмо, 9 сентября 1945 г. она написала и лично К. А. Морозовой и в этом втором письме рассказала о происшедшем более эмоционально. «Несмотря на облака, дождь и грозы все же было интересное наблюдение и совершенно новая картина затмения „в грозе и буре“ — с мраком и тенью Луны сквозь облака. А какой мощный разряд атмосферного электричества за несколько секунд до II контакта! Какая шаровая молния проскользнула на краю сплошной дождевой тучи между 2 грозовыми облаками! Я никогда не видала такого фейерверка коротких, вилкообразных молний. Верно шар разорвался за вторым грозовым облаком? — задавала она вопрос сама себе и продолжала: — Тихов высказал мысль, что следовало бы сделать статистическое исследование грозовой деятельности в зонах полных затмений. Мне тоже кажется, что полное или корпускулярное затмение может влиять на усиление напряжения атмосферного электричества?» [1709] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 9 сентября 1945 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 6. Д. 470. Л. 56.

Нина Михайловна Штауде в автобиографии также коротко описала неудачное затмение 1945 г. и встречу с Субботиной. «Зима 1944–[19]45 г. прошла в подготовке в затмению. Порадовались окончанию войны 9.V, а через несколько дней отправилась наша экспедиция в Иваново для наблюдения затмения. Особых приключений на этот раз не было, — писала она, ссылаясь на затмение 1914 г. и на их с Субботиной общие приключения, — но и удачей похвастаться не могли: день был с утра ясным, но к началу затмения налетела буря с грозой и градом, так что предполагавшееся фотографирование внешней короны и окрестностей Солнца, мне порученное, невозможно было выполнить, как и другие астрономические наблюдения. Удалось лишь произвести серию снимков облачного неба трубочным фотометром и построить кривую изменения освещенности вблизи полной фазы», — писала она о самом затмении. О встрече с Субботиной и ее роли во время этого затмения Штауде написала следующее: «К нашей экспедиции примкнула и упоминавшаяся ранее Н. М. Субботина, которой удалось наблюдать редкое явление шаровой молнии во время затмения. Очень радостна была наша встреча с Н[иной] М[ихайловной] после долгой разлуки (с 1935 г.)», — присовокупила она [1710] Штауде Н. М. Автобиография. С. 462. .

Осенью того же года, точнее, 2 ноября 1945 г. Нина Михайловна написала В. Л. Комарову и в том числе упомянула свой опыт наблюдения затмения. «Глубокоуважаемый Владимир Леонтьевич! — писала она. — Поздравляю Вас с октябрьскими праздниками, желаю доброго здоровья и сил! Рада была увидеть Вас на Юбилейной сессии и пожать руку. Из Туркмении я вернулась, сдав „Климат Ташауза“ (в Кара Кумах) Т[уркменскому] ф[илиалу] А[кадемии] н[аук]. А после сессии ездила на солнечное затмение в Богородское к В. Г. Фесенкову. Несмотря на дождь, мне посчастливилось увидеть интересное явление: разрыв шаровой молнии между 2-х грозовых облаков, сопровождаемый фейерверком резонансных молний. В. Ф. Миткевич нашел, что это исключительно интересно, т[ак] к[ак] обычно „шаровые“ наблюдаются только близко от поверхности Земли… Это наблюдение В[ладимир] Ф[едорович] сообщил Энергетическому институту. Таким образом я оправдываю Ваше доброе внимание и поддержку мне в Туркмении, где я получала паек ученого раб[отника] благодаря Вашей телеграмме в Облисполком» [1711] Субботина Н. М. Письмо В. Л. Комарову. 2 ноября 1945 г. // Архив РАН. Ф. 277. Оп. 4. Д. 1395. Л. 1, 2. .

Это было последнее полное солнечное затмение в жизни Нины Михайловны. Не очень удачное, к сожалению, но все-таки не без интересных моментов. Удивительно, как мало она переживала о неудаче. Видимо, все-таки тяжелое жизненное положение в этот момент беспокоило ее больше, а может быть, беспокоили мысли о пережитом и потерянном без возврата, вызванные встречей со старыми друзьями. Трудно сказать. Н. М. Штауде, в этот момент уже работавшая у Г. А. Тихова в Алма-Ате (не без настойчивых просьб, высказанных в свое время Н. М. Субботиной), звала ее жить к себе, хотя сама жила в деревянном сарайчике, который описывала следующим образом: «Так как наблюдения удобно было продолжать вне города, то В. Г. Фесенков разрешил мне поселиться за Головным арыком, где уже жил и работал Г. А. Тихов. Предполагалось, что со следующего года начнется строительство дома для его сектора астроботаники, где будет комната и для моей „сумеречной лаборатории“, пока же меня поселили в уютной крохотной избушке, где когда-то жил ослик, потом была там столовая для приехавших на затмение в 1941 г. пулковцев» [1712] Штауде Н. М. Автобиография. С. 463. .

Намерение пригласить Субботину жить к себе зародилось у Н. М. Штауде не спонтанно: она уже некоторое время думала об этом. «От Н. М. Субботиной получаю письма, — писала она К. А. и Н. А. Морозовым еще 30 марта 1945 г. — Мечтаю взять ее к себе, когда устроюсь с квартирой» [1713] Штауде Н. М. Письмо К. А. и Н. А. Морозовым. 30 марта 1945 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 2127. Л. 31, 32. . В другом, более позднем по времени письме, рассказывая Морозовым о своей не очень удачной поездке на затмение, Н. М. Штауде также писала: «Ездила на затмение, часто вспоминала Вас <���…>. Хотя затмения и не видела, но поездкой я осталась довольна, так [как] после многих лет увидела своих друзей и добрых знакомых. <���…> Н. М. Субботина приезжала в Иваново на затмение. Хотела я ее увезти в Алма-Ата, но пока этого не удалось из-за отсутствия у меня здесь определенного помещения. Живу в астрономической будке. Наслаждаюсь тем, что снова нахожусь среди старых друзей и работаю по специальности» [1714] Штауде Н. М. Письмо К. А. и Н. А. Морозовым. 4 сентября 1945 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 2127. Л. 30. .

Но поездка не удалась не только потому, что жилье Штауде было, мягко говоря, мало приспособленным для жизни. Нина Михайловна всерьез обдумывала предложение Штауде и уже готова была ехать, но… не получилось. «Звала меня после затмения Н. М. Штауде ехать к ней в Алма-Ату, — рассказывала она Морозовым, — но у меня на вокзале украли чемодан со всем имуществом и нельзя было ехать дальше… Так и пришлось вернуться в Инв[алидный] дом с его казенным костюмом и 11 человеками в палате… В чемодане были и 3 написанные мной работы — основание для диссертации по гелиогеофизике», — сокрушалась она [1715] Субботина Н. М. Письмо К. А. и Н. А. Морозовым. Не ранее 9 июля 1945 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1812. Л. 23. . Но опять-таки сдаваться не собиралась и просила Морозова: «Не сохранилась ли у Вас копия отзыва Г. А. Шайна для экспертной комиссии? Если, случайно, сохранилась, пришлите — подлинник пропал со всеми документами, бывшими в чемодане, а надо добиться степени, чтобы можно было работать…».