Милана Тюльпанова-Кержакова - Убей в себе жертву

Вместе с мамой и Катей мы подъехали на машине к дому, в котором мы когда-то жили с Сашей. Мы с Катей попытались проползти под забором, потом она меня подсаживала, чтобы я перелезла. Кончилось все тем, что Катя попала внутрь первая и пошла открывать мне калитку. Выбежал Кержаков с охраной, схватил ее, начал выталкивать за ворота, я устроила истерику. Он вызвал полицию. Но предъявить мне ничего не смогли, ведь формально я все еще оставалась Сашиной супругой и имела право находиться в его доме.

На следующий день в издании «Фонтанка.ру», которое было полностью им ангажировано, появилась новость о том, что мы втроем, в неадекватном состоянии, проникли на чужую частную территорию. Хотя, напомню, именно таким способом Саша украл сына с моей дачи.

Несмотря на то, что наша попытка ничем не закончилась, я была очень благодарна Кате. Я писала много постов в ее поддержку. Сейчас дела у нее обстоят не лучшим образом – Игоря настроили против мамы, он не хочет с ней общаться. Остается только надеяться, что когда он вырастет, то осознает, какие поступки совершал его собственный отец.

«На следующий день в СМИ появилась новость о том, что я вместе со своей мамой и первой женой Саши в неадекватном состоянии, проникли на чужую частную территорию. Хотя, напомню, именно таким способом Саша украл сына с моей дачи»

Впрочем, после этой истории Саша немного «смягчился», если это можно так назвать. Иногда он давал мне возможность увидеть Тёму. Он не мог мне этого совсем не позволить, так как уже было постановление суда. И в течение времени, пока рассматривается апелляция, я по закону могла навещать своего ребенка.

Но это было мучительно. По решению суда, кроме нас с Сашей, на встречах должны были присутствовать психологи – с его и моей стороны. Ребенок не узнавал меня, ведь он был еще совсем маленький, полуторагодовалый, а виделись мы редко. Саша все это снимал на камеру. Я помню его лицо – он смеялся и говорил: «Ну, какая же ты мать, раз твой ребенок тебя не узнает?»

Сложно описать это чувство – когда твой ребенок не понимает, что происходит, не узнает тебя… Любая мама меня сейчас поймет – сердце обливается кровью. Но я старалась держаться и лишний раз не показывать чувств, которые мне хотелось проявить к своему сыну, чтобы не напугать его. Мы общались, как незнакомые люди. Он называл меня тетей, и Саша не поправлял его, не объяснял, что я – его мама. Но даже такие встречи продолжались не более 15 минут. И он разрешал мне приезжать лишь тогда, когда посчитает нужным.

«По решению суда, кроме нас с Сашей, на встречах с ребенком должны были присутствовать психологи – с его и моей стороны. Ребенок не узнавал меня, ведь он был еще совсем маленький, полуторагодовалый, а встречались мы редко. Саша все это снимал на камеру. Я помню его лицо – он смеялся и говорил: «Ну, какая же ты мать, раз твой ребенок тебя не узнает?»

Каждый раз, возвращаясь после этих встреч, я падала ничком и рыдала, у меня совсем не было сил. Я понимала, что происходит что-то дикое, нездоровое и противоестественное. Это мой ребенок, которого я ждала, и которого так ждал мой папа. И теперь этот самый родной и близкий мне человек не узнает меня. Наверное, для мамы это самое страшное чувство – понимать, что твой малыш тебя просто не воспринимает.

За месяц у нас было всего четыре встречи. На последней я попросила Сашу оставить нас с сыном наедине. В его доме есть игровая комната, которую он оборудовал для всех своих детей, в частности, для Игоря, которого он забрал у матери. Я пришла с игрушками, села на диван. Саша втолкнул сына в комнату и закрыл дверь. Ребенок, конечно, испугался, начал плакать, стучать в дверь, звать няню – подчеркиваю – не папу, а няню. У меня пошел мороз по коже, я не знала, что мне делать, как себя вести, как мне его успокоить, чтобы не навредить ни ему, ни себе. Потому что я понимала, что Тёма меня не послушает. Мы встречались с ним всего четвертый раз за месяц, а до этого не виделись полгода…

«Каждый раз, возвращаясь после этих встреч, я падала ничком и рыдала, у меня совсем не было сил. Это мой ребенок, которого я ждала, и которого так ждал мой папа. И теперь он не узнает меня. Наверное, для мамы это самое страшное чувство – понимать, что твой малыш тебя просто не воспринимает»

Так прошло минут 15, Тёма не унимался. Саша открыл дверь и с издевкой спросил: «Ты довольна? Удовлетворена тем, что увидела?» Не могу даже описать чувство, которое я испытала. Я была опустошена настолько, что хотела лечь, уснуть и не просыпаться, чтобы не думать о том, в каком кошмаре я сейчас нахожусь.

На следующий день Саша выложил в интернет видео – оказалось, что он снимал все, что происходило в игровой комнате, на скрытую камеру. И подписал – что-то вроде, «Ну, и как такая мать может воспитывать сына?»

Но в итоге Саша сделал этим хуже только самому себе – на него посыпались осуждающие комментарии. Все прекрасно понимали, что он скрывал ребенка от меня, не давал видеться с ним. И, конечно, ребенок не может узнать маму, которую не видел полгода, а потом увидел четыре раза в присутствии адвокатов, юристов, психологов и видеокамеры.

Его апелляцию отклонили. Мы оба сделали тесты на содержание наркотиков в крови. Результаты были отрицательные, и у меня, и у Саши. В итоге у суда не оказалось ни одной причины, по которой нельзя было бы оставить ребенка со мной. После этого я смогла уже на законных основаниях забрать сына.

Саша позвонил мне и сказал: «Приезжай и забирай ребенка сама». Я бы и рада была так сделать, но тут есть такой юридический нюанс – если в момент, когда мать попытается забрать ребенка, он не пойдет к ней на руки или заплачет, то отец может вновь пойти в суд и сказать – видите, он не пошел к ней, он ее не узнает, ребенку лучше будет в привычном для него месте. Я была уверена, что Саша ждал чего-то подобного, чтобы воспользоваться ситуацией.

Поэтому я решила действовать иначе и обратилась к приставам. Они поехали со мной, чтобы подтвердить исполнение решения суда. Мы приехали целой делегацией – понятые, психологи, охрана – ведь я не могла исключить и физического давления со стороны бывшего мужа.

«Есть такой юридический нюанс – если в момент, когда мать попытается забрать ребенка, он не пойдет к ней на руки или заплачет, то отец может вновь пойти в суд и сказать – видите, он не пошел к ней, он ее не узнает, ребенку лучше будет в привычном для него месте. Я была уверена, что Саша ждал чего-то подобного, чтобы воспользоваться ситуацией»

Наш первый визит закончился ничем. Саша вынес справку о том, что ребенок болен. Нам пришлось уехать. На вопрос – когда Тёма выздоровеет, Саша ничего толком не отвечал около двух недель. Но затем ему пришлось назначить новую встречу, потому что ребенок не может болеть вечно.