Стив Мэдден - Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Спустя два годы работы в торговом зале я был готов попробовать что-то новое. Начало моей работы в Jildor примерно совпало с моментом, когда Лэнс, владелец магазина Toulouse, открыл небольшое дело по оптовой продаже обуви под названием L. J. Simone. Это один из первых брендов, который создавал обувь специально для молодых девушек. Джек хотел продать их в Jildor, но Лэнс отверг его предложение, так как для этой цели у него был собственный магазин. Как-то раз я зашел в Touloyse, чтобы посмотреть на эту обувь. Там продавали много деревянных сабо, выполненных в европейском стиле, с разными прикольными деталями вроде заклепок и наборных каблуков, на мой взгляд, очень крутыми.

Вскоре мне позвонил Лэнс и предложил работу. L. J. Simone была очень маленькой компанией, в которую входили владелец и парочка шумных ребят, но им требовался человек, который смог бы продавать их обувь другим магазинам. Я без раздумий ухватился за этот шанс, хотя понятия не имел, как я буду это делать. Никто не учил меня этому. Я сразу отобрал несколько образцов из новой коллекции и целыми днями обивал пороги всех обувных магазинов в радиусе трех штатов, чтобы продать наш товар.

Возникла только одна проблема: в двадцать два года у меня все еще не было водительских прав. Конечно, я учился водить машину. В шестнадцать лет я получил разрешение садиться за руль, но незадолго до того, как я начал работать в L. J. Simone, меня лишили этого права за многократное вождение в нетрезвом виде. На острове мы назвали их deewee's. Начнем с того, что я не только был никудышным водителем, стыдно признаться, но я почти все время был под кайфом, даже когда садился за руль.

За те годы, что я проработал в Jildor, я разбил множество машин, кроме того, меня постоянно останавливали. В итоге я заработал так много правонарушений, что лишился водительских прав. Но мне нужно было как-то передвигаться, чтобы продавать обувь L. J. Simone, и отсутствие разрешения садиться за руль меня не остановило.

Конечно, у меня не было собственной машины, но я мог одолжить ее у друзей или арендовать, когда компания давала согласие. Я делал все возможное, чтобы продать эту обувь. Для передвижений по Лонг-Айленду я мог воспользоваться железной дорогой или метро. Но для поездок в Коннектикут и Вестчестер мне приходилось брать машину напрокат. Я разбил не один арендованный автомобиль.

Как-то раз я взял машину у своего старого друга Дэнни, с которым я общался еще в старших классах. Тогда он учился в бостонском колледже. Я убедил его одолжить мне на пару дней свою тачку и ежедневно платил ему арендную плату. Однажды я остановился напротив универмага Macy’s на Геральд-сквер и на минуту оставил боковую дверцу открытой, когда пошел к багажнику, чтобы взять сумку с образцами обуви. Прямо перед тем, как я собирался закрыть ее… Бум! Грузовик въезжает в дверь и разносит ее.

Единственный случай, когда авария произошла не по моей вине, но, разумеется, Дэнни не поверил этому. Он пришел в ярость, а его отец разозлился настолько сильно, что пытался подать на меня в суд даже после того, как я предложил оплатить ремонт автомобиля. В итоге его отец отступил, но после этого случая мы с Дэнни не общались еще несколько лет.

Я был ходячей катастрофой, а широкое распространение наркотиков только усугубляло ситуацию. В начале 1980-х дозы порошка смерти продавали на каждой улице Нью-Йорка. Парни из L. J. Simone предпочитали употреблять его вместо седативных таблеток, и я иногда составлял им компанию. После него я чувствовал себя паршиво, скрипел зубами, но продолжал увеличивать дозу. Я превратился в параноика: мне казалось, что меня повсюду преследуют. Под влиянием наркотика я часто закрывался в квартире и баррикадировал входную дверь диваном. Я думал, что в любую минуту ворвется полиция и арестует меня.

Но после работы я снова принимался за старое, так как всецело находился под влиянием наркотика.

Я с одинаковым энтузиазмом старался как выполнить свою работу, так и поймать кайф. Я не был любителем отрываться в конце рабочей недели, а уходил в отрыв каждый вечер. Благодаря L. J. Simone у меня появилась возможность изучить все аспекты оптового бизнеса, от дизайна до продаж и поставки обуви. Мы создали множество популярных моделей: туфли на танкетке, на плоской подошве и платформе. Лэнс отвечал за разработку дизайна, а я ходил на нашу небольшую фабрику, которая находилась Манхэттене на 25-й улице, и возился с образцами. «Подошва этих туфель, – сказал я, роясь в нескольких образцах. – А что, если верхнюю часть этой модели поместить на подошву тех туфель?»

Я придумывал очень удачные образцы и быстро понял, что обладаю особым чутьем, которое помогает понять потребности женщин. В отличие от профессиональных дизайнеров я никогда не рассматривал обувь как какой-то коммерческий продукт. Я сразу представлял себе конечный результат. Я мысленно мог разместить весь процесс на четырех воображаемых экранах: затраты на производство, стоимость туфель, вывод на рынок для охвата максимальной женской аудитории, окупаемость. Мне не интересен творческий процесс, будь то музыка, искусство или дизайн обуви, если он не подразумевает конкретный результат.

За время работы в L. J. Simone я усвоил один из ценнейших уроков о том, как производить фурор на обувных выставках. Я учел этот опыт во время открытия собственной компании. Каждый сезон бренды размещали новую коллекцию туфель для демонстрации в гостиничных номерах, куда съезжались представители обувных магазинов со всей страны, чтобы оформить заказы. Таким образом, мы сбывали свою продукцию тем клиентам, до которых я физически не мог доехать.

До появления L. J. Simone такие выставки протекали очень вяло и считались невероятно старомодными. Торговые представители обувных компаний отсиживались в гостиничных номерах, читая газету и ожидая, когда кто-нибудь зайдет и оформит заказ.

Мы выбрали другой подход. Для проведения демонстрации Лэнс снимал номер люкс, выставлял закуски, шампанское, врубал музыку и устраивал подобие большой вечеринки. Мы даже приводили своих сотрудников и друзей, чтобы люди видели востребованность нашего бренда. Мы вызвали большой ажиотаж. Конечно, это была вечеринка. А накануне мы всю ночь не смыкали глаз, употребляли наркотики и таблетки.

Спустя пару лет работы в L. J. Simone я наконец-то переехал в город и поселился в квартире на Мерсер-стрит в Гринвич-Виллидж. В 1980-е этот район стал воплощением моих детских мечтаний, когда мы с отцом садились на поезд и отправлялись в Нью-Йорк. Этот город – невероятное сочетание буйства красок, уличного шума, музыки, наркотиков и самых разных людей, которые кажутся слегка безумными. Я отлично вписался в эту атмосферу.

Следующие несколько лет я работал не покладая рук целыми днями, а по ночам пускался во все тяжкие. L. J. Simone стала небольшой успешной компанией, но я с болью вспоминаю об авариях, в которые попадал, диких условиях проживания и многочисленных пристанищах, где я вырубался: голым в коридоре моего дома, в бесконечной череде клубов, ресторанов и дешевых забегаловок и даже на девушке, которую привел домой из одного такого злачного места. Наркотики уничтожали мою личность. Я потерял присущее мне глубокое восприятие мира, обаяние, интеллект – все поглотил этот неумолимый монстр, который всецело мною овладел. Вспоминая об этом сейчас, я не представляю, как тогда выжил.