Стив Мэдден - Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Наверное, это звучит странно и не так драматично, как некоторые наркоманы описывают «падение на самое дно», но для меня это стало последней каплей. Я обвел взглядом свою грязную, паршивую квартиру с разбросанными повсюду книгами и подумал про себя: что может быть хуже? Так долго я переживал тяжелые времена, что тогда просто наступил подходящий момент, или я достиг своего предела, чтобы начать менять свою жизнь в лучшую сторону.

Задинка– деталь обуви, которая закрывает пяточную часть ноги и обеспечивает износостойкость материала для поддержки свода стопы.

10 января 1989 года я заставил себя пойти на собрание группы анонимных наркоманов, которое проводилось на Перри-стрит в Гринвич-Виллидж. Я проходил мимо этого здания десятки раз и часто подумывал о том, чтобы зайти внутрь, но в этот раз у меня не было другого выбора. Если я не изменю свою жизнь, мне конец.

Если бы вы присутствовали на том собрании, то заметили бы, что я выгляжу очень даже порядочно и скромно по сравнению с другими людьми в комнате. Одетый в мокасины, бежевые брюки и рубашку от Lacoste, застегнутую на все пуговицы, я был похож на одного из членов Клуба молодых республиканцев. К тому времени мои волосы уже начали выпадать, и из-за смущения я собирал их в хвостик. Но глубоко внутри я ощущал себя таким же изгоем и мятежником, как и все собравшиеся. Зачастую в этом районе дела обстояли именно так. Сегодня здесь полно роскошных сетевых магазинов и курсов йоги для мамочек, но так повелось исторически, что Гринвич-Виллидж считался пристанищем для художников-авангардистов, богемы и большей части гей-сообществ Нью-Йорка.

На этой встрече была такая же мешанина из людей: артисты, писатели, актеры и парочка работяг для разнообразия. Конечно, там собралось много интересных и абсолютно разных людей, но я не видел среди них единомышленников. По крайней мере, мне так казалось. Поначалу думал, что между нами нет ничего общего. Но вся магия программы в этом и заключается: она помогает понять, что на самом деле вы ничем не отличаетесь от окружающих, а это значит, что вы не одиноки в этом мире.

Я сидел в этом маленьком зале, потягивал кофе, слегка наклонив голову, и слушал, как собравшиеся делятся своими историями. Тогда я был очень консервативен не только в одежде, но и в своих убеждениях и не испытывал неприязни к сторонникам других партий, но придерживался четкой политической линии. Мой отец был на стороне правых до того, как их движение стало популярным, и в то время я не ставил под сомнение его взгляды. Но с тех пор жизнь меня многому научила. Тюрьма, в частности, во многом меня перевоспитала, и в итоге я кардинально поменял свои политические убеждения. Несмотря на постепенную трансформацию своих воззрений, первые изменения произошли именно во время той встречи. Я понял, что другие люди вокруг не только похожи на меня гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, но во многих отношениях они были точной копией меня самого. Их истории жизни повторяли мою, и я был ничуть не лучше или хуже остальных.

Справа от меня сидела женщина по имени Интернешнл Крайсиз. Она считалась местной знаменитостью и одной из величайших артисток среди первых трансгендерных девушек, которая олицетворяла красоту и гламурную жизнь на клубной сцене 1980-х годов. Она гастролировала, исполняя свои ревю: Jesus Chrysis Superstar и The Last Temptation of Chrysis [10] Видоизмененные названия известных шедевров: рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» и кинофильма «Последнее искушение Христа». – Прим. ред. , а также была протеже Сальвадора Дали.

Мы называли ее Хриса. Она приходила на собрания в длинных блестящих платьях с подолом, достигающим пола, поэтому ее всегда сопровождали несколько парней, которые, как греческие сикофанты, несли этот шлейф. Позже я узнал, что она уже давно проходит терапию и за это время помогла очень многим людям. Внешне она выглядела чересчур ярко, но внутри она была скромной и великодушной. Я представлял полную противоположность. Снаружи я казался нормальным, возможно даже скучным. Но в остальном я не знал меры. Узнав, что я новичок, Хриса проявляла ко мне неподдельный интерес. «Решай проблемы по мере их поступления, не переживай о завтрашнем дне, дорогуша», – говорила она.

По другую сторону от меня сидел пожилой итальянец по имени Гвидо, который управлял небольшим магазином мороженого неподалеку. Он повернулся в нашу сторону и, качнув головой, произнес: «Главное – принять себя таким, какой ты есть, – сказал он, кивая. – Живи настоящим».

Они продолжали высказывать мудрые изречения, которые составляли часть программы, чтобы я постепенно проникся ее терапевтическим эффектом. К моему удивлению, это сработало. Впервые за долгое время я увидел проблески надежды. Сейчас это звучит немыслимо, но тогда мне казалось, что всю жизнь ждал момента, когда мне кто-то скажет подобные слова.

Зависимость – бесконечная борьба; я по-прежнему борюсь с ней каждый божий день. За это время я не раз оступался. Но в тот день и в течение последующих нескольких лет я не испытывал неутолимого желания принять наркотики. Оно просто исчезло, как по волшебству. Я не воспринимал это как должное. Я прошел все шаги, ходил на собрания каждый день, а поначалу делал это дважды в день.

Ребята, с которыми я познакомился на реабилитации, вскоре стали для меня лучшими друзьями. По пути мы потеряли несколько бойцов, но с теми, кто остался в строю, я до сих поддерживаю очень теплые отношения. Мы выглядели как большая семья отщепенцев всех возрастов, рас и убеждений. Среди нас был Эдди Лама, суровый уличный парень из Бруклина, в груди которого билось сердце настоящего поэта, после тюрьмы он решил заняться строительным бизнесом; Питер Торрес, красивый и харизматичный пуэрториканский художник, который отличался не только выдающимися творческими способностями, но и крутизной; и Гарри Кутукас, легендарный драматург Офф-Бродвея [11] Офф-Бродвей – профессиональный театральный термин, которым обозначаются сценические площадки в Нью-Йорке вместимостью от 100 до 499 посетителей. – Прим. ред. .

Каждое утро наша группа встречалась, чтобы выпить чашечку кофе в небольшом кафе Lanciani, а потом сразу пойти на собрание. После этого мы прогуливались по Перри-стрит, покуривали Marlboro и поддерживали друг друга в нашей непростой жизненной ситуации. Снаружи кафе стоял почтовый ящик, его мы использовали в качестве импровизированного кофейного столика-алтаря, у которого после официальных собраний проводили собственные встречи, не менее важные для поддержания трезвости и психического здоровья, как и сама программа реабилитация. Как только я покончил с наркотиками, туман в голове рассеялся, и я хотел заняться своей профессиональной жизнью.