Борис Наумов - А почему бы и нет

Хочется опять повторить поговорку — не всё так делается, как думается.

Я сидел в вагоне, перебирая в мыслях всё хорошее, что было у меня в дороге и на отдыхе в родных пенатах. На душе было как-то пасмурно, одиноко, тоскливо. Дорожные дни тянулись долго и уныло. Смотреть на пробегающие станции и полустанки, заснеженные поля и леса надело. Я нехотя, где-то в районе города Омска, встал и побрёл в вагон-ресторан. Мне нравилось сидеть за столиком в ресторане, не спеша попивать холодное пиво и смотреть на, проплывающие мимо, зимние пейзажи. Мысли в голове заторможенные, успокаивающие. Вот в такой обстановке и с таким нейтральным настроением проезжал я таёжные просторы, пересекал сибирские реки.

Через один столик впереди меня, ко мне спиной сидела женщина, одиноко проводя дорожные часы и минуты. Ну, сидит и сидит. Мне-то какое до неё дело!

В какой-то момент она оглянулась и, о, Боже! Это была Татьяна, одна из тех трёх спутниц, с которыми мы ехали на «Новгороде» и в поезде до самого нашего грустного прощания. Она, вместе с Любой, поехала в сторону Новороссийска и вместе с ней же договаривалась в следующем году снова ехать на тихоокеанский рыболовецкий промысел. Две недели тому назад мы расстались и разъехались, как в море корабли.

Я протёр, немного затуманенные от кружки пива, глаза и не поверил им. Татьяна тоже уставилась на меня, не зная, что сказать и что делать.

— Танечка, это ты? — решил я всё же уточнить правильность информации от моих глаз.

— Это я, точно. А вот это ты, Боря? — в свою очередь, показав пальцем на меня, спросила Таня.

— Да, уж, как ни странно, это тоже я.

Вот произошло второе неординарное, не подпадающее ни под какие жизненные правила, событие.

Я взял свой бокал и пересел за столик Татьяны. Мы заказали ещё пива, и повели приятную беседу.

— Ты же уехала вместе с Любой в Новороссийск, а почему же теперь?

— Да, Боречка, я ехала домой, надеялась встретить там семью, но, увы, семьи у меня не оказалось.

— Что произошло?

— Давай не будем об этом говорить, мне тяжело.

— Принято, — не настаивал я на уточнении. — А куда же ты теперь?

— Еду обратно в Находку, а там посмотрю, что делать.

Мы сидели в полупустом вагоне-ресторане. Моё угнетённое настроение улетучилось. Время уже не казалось таким ползучим, бесконечным.

Расставаясь в Хабаровске, мы ещё раз договорились о переписке и о продолжении знакомства и дружбы.

Ещё до встречи в ресторане с Татьяной я послал телеграмму Ирине, девочке, живущей в Хабаровске, и, с которой я через хабаровских радистов познакомился заочно год тому назад. В телеграмме я указал время прибытия в Хабаровск моего поезда и номер вагона. Зная её по фотографиям, которые она мне присылала, я сразу узнал её на перроне. Произошло очное знакомство.

Мы заехали в кассы аэрофлота, я приобрёл билет до Провидения на завтрашний вечер.

— Поедем ко мне домой, — пригласила меня Ирина, — позавтракаем, я познакомлю тебя с мамой и братишкой.

— А стоит ли? — ещё, не будучи уверенным в необходимости этого знакомства, засомневался я.

— Конечно, а что же ты в такой мороз будешь делать два дня?

— Хорошо, уговорила.

— Я не уговаривала, а просто пригласила. Ты же ко мне приехал, а как по-другому?

Я удивился логике и настойчивости Ирины, поэтому, без особого сопротивления согласился с её предложением.

На улице было жутко холодно. Я с удовольствием решил продолжить знакомство в более тёплой обстановке.

Не буду описывать моё знакомство с семьёй Ирины по причине банальности и отсутствия необычных слов и действий. Весь день мы были дома, не придумав, куда можно пойти в лютый мороз. Ирина показывала мне свои и семейные фотоальбомы, от которых у меня закружилась голова, и хотелось спать. Я сидел рядом с ней на диване, из уважения рассматривая фотки и, прикрывая рукой непроизвольно открывающийся рот. Кроме фотокарточек в ход пошли открытки, какие-то письма, детские рисунки, школьные тетради и что-то ещё. Чтобы сократить затянувшийся день знакомства, я предложил:

— Ира, давай пройдём до магазина, возьмём бутылочку вина, посидим, до вечера ещё далеко.

— Ой, Боря, не надо никуда ходить, у меня есть дома вино. Я не осмелилась предложить, думала, солдаты не употребляют.

— Солдаты не употребляют, но я же сейчас не солдат, а отпускник.

— Да, да, я сейчас всё приготовлю.

Ира убежала на кухню, а я остался в одиночестве, рассматривая разбросанные картинки. Тишина и домашнее тепло так успокаивающе действовали на меня, что я незаметно прилёг на диван и уснул крепким солдатским сном.

Не могу точно сказать, сколько времени я провёл в обществе Морфея, но, когда открыл глаза, увидел Ирину, сидящую на диване рядом со мной.

— Извини, Ира, я тут.

— Да, ничего, всё нормально, ты с дороги, устал. Я не сержусь на тебя. Пойдём на кухню, там, на столе есть бутылка вина, закуска.

— Ещё раз извини. Я умоюсь, можно?

Мы долго сидели в кухне, пили, ели, разговаривали. Остаток дня и ночь я провёл у Ирины. На следующий день мой самолёт должен вылетать в семь часов вечера, так что, у меня ещё целый день был свободным.

Утром Ирина предложила:

— Пойдём на улицу, погуляем. Я покажу тебе город, — я с удовольствием согласился с предложением Ирины.

Мы ходили, ездили в автобусе, потом снова ходили, смотрели какой-то фильм в кинотеатре.

Когда мы вышли из кинотеатра, мне показалось, что мороз стал сильнее и неприятней. Чтобы не отморозить себе уши, я развязал и опустил на шапке наушники. Я нарушил воинский устав ношения формы, но, ради целостности ушей, пришлось это сделать. Время неумолимо приближалось к той крайней точке, когда мне нужно было отправляться в аэропорт. Но как же может быть без неожиданностей и приключений?

Меня остановил военный патруль.

— Ваша увольнительная, товарищ солдат, — потребовал офицер.

— Я в отпуске, товарищ лейтенант, лечу в свою часть, — спокойно отреагировал я на просьбу патруля.

— Предъявите ваши документы.

Я всё показал, что от меня требовалось.

— Вас в части не учили, как надо носить форму? — не обнаружив ничего крамольного в моих документах, видимо, решил показать лейтенант свою значимость перед солдатом с какого-то крайнего Севера.

— Учили, товарищ лейтенант, но холодно тут у вас, вот я.

Не успел я придумать какое-нибудь веское оправдание, как он неожиданно сказал:

— Пройдём с нами в дежурную часть, там разберёмся.

Я не знал, в чём надо разбираться, снял шапку и, на всякий случай, поднял наверх наушники.

— Извините, товарищ лейтенант, но мне уже надо ехать в аэропорт.

— За пререкания можете посидеть на гауптвахте.

Ирина вступилась за меня, приведя убийственный довод моей невиновности.