Борис Наумов - А почему бы и нет

Я сейчас рассказываю об этом спокойно, но описать те переживания, которые я тогда испытывал, не хватит слов. И не только я, но и Юра Веткин, мой хороший друг, который сидел в приёмной полковника. Он знал больше, чем я, о моей возможной судьбе и задыхался от её неизвестности.

А Михалыч! Он боролся за меня, как лев с бегемотом, бросался в атаку, отступал, лавировал. Но противник был мощный — настоящий тяжеловес. Вроде бы у Михалыча не было особого смысла бросаться в атаку, жертвуя своим положением, но он это делал снова и снова. Вот это настоящий начальник! Да что начальник? Человек. Настоящий мужчина!

Наконец какое-то решение в голове у полковника вырисовалось, и он медленно подошёл к шкафу, открыл его и достал оттуда наполовину наполненную бутылку коньяка. В те времена, да ещё в далёком Казахстане, достать хороший коньяк — большая проблема.

— Так, Витенька, — обратился он к Потапочкину так тихо, что Юра почти не слышал следующих слов. — Мы с тобой, как братья, и столько лет были в неизвестности друг о друге. А теперь я не могу допустить, чтобы это повторилось. Рискну своей карьерой. Ради нас с тобой.

У Потапочкина глаза стали влажными от счастья, от благодарности, от понимания слова «дружба».

Они, молча, сблизились и обнялись крепко, по-мужски.

Юра тоже кулаком вытер повлажневшие глаза.

— Ты забираешь своего бедолагу, который сегодня избежал больших неприятностей, а я… надеюсь на скорую, в более дружественной обстановке, встречу.

— Ну, давай, Ромочка, по грамулечке. За тебя, за твоё нужное дело! За доброе сердце!

— За нас! За нашу дружбу, Витёк! — они выпили и ещё раз обнялись. Потом полковник выглянул в открытое окно и крикнул, — Красоткин, выпусти этого студента и отвези его вместе с нашими гостями обратно на геологическую базу.

Моё несостоявшееся приключение закончилось к середине дня. Мы ехали молча. Мне говорить было нечего. Любые раскаяния и извинения не были бы приняты ни Потапочкиным, ни Юрой. Поэтому, время от времени, я смотрел исподлобья, то на Михалыча, то на Юру, ожидая от них каких-нибудь ругательных слов, от которых мне было бы легче. Но молчание! Оно давило на мою психику, на моё терпение.

Наконец я не выдержал и с остервенением произнёс:

— Ну, простите меня. Не молчите. Я виноват. Наказывайте меня, только не молчите.

— Значит так, Наумов. Сегодня, понятно, маршрутная работа уже не состоится. Будем считать, что у нас камеральный день. У тебя камералка. Закончишь до вечера приводить в порядок все образцы. Рассортируешь, упакуешь, разложишь по ящикам. А ты, Веткин, будешь на подхвате. Поможешь, если попросит. Если не попросит, готовьтесь с Кравцом к ночной охоте. Как стемнеет, поедем охотиться на сайгаков. У нас заканчиваются продукты, нам нужно мясо.

— Ночью на охоту? — удивился Юра, — что же можно ночью увидеть в степи?

— Всё, что надо, увидим. Там поймёшь.

После некоторого молчания я спросил Потапочкина:

— Извините, я поеду с вами?

— Поедешь, если справишься с камералкой. Если нет, будешь до утра сидеть с фонариком. — Кравец зычно хихикнул и толкнул меня локтем в бок. Главный геофизик был молодым человеком лет тридцати, высокого роста, красивым на лицо, с крепким мужским голосом.

Я тут же бросился к отведённому для камералки месту, но Потапочкин меня остановил:

— Не спеши. Подкрепиться надо, чтобы хорошо работалось. Садись за стол. Рая, покорми сотрудников. Мы сегодня дома.

Камеральную работу я хорошо знал и поэтому после обеда с энтузиазмом за неё взялся, чтобы показать, что я не совсем пропащий человек и умею, не только пакости делать.

На самом деле, после того, как я успокоился, передумал многократно обо всём, что вчера и сегодня со мной случилось, я немного по-другому стал расценивать свой поступок. В общем, ничего противозаконного я не совершил. Ну, забрёл на территорию запретного полигона! Ну и что? Я же не знал об этом. Да и ничего криминального я там не сделал. Сфотографировал какие-то железяки. И что? Их во всех газетах печатали. Единственное, о чём я жалею — доставил Михалычу и другим товарищам кучу переживаний и, вдобавок к этому, сорвал один поисковый день.

Оправдывая себя и в то же время, частично раскаиваясь, я закончил все работы без помощников и доложил об этом начальнику. Михалыч вместе с Хакимом Галиевичем внимательно всё проверили и остались довольны моей работой.

— Вот так, — сказал с иронией Хаким, — нам давно надо было устроить какое-нибудь происшествие, чтобы привести в порядок все наши наработки.

— Ты пошути мне ещё, — не поддержал его начальник. — Надо вовремя всё делать, тогда не понадобятся авральные процедуры.

Начинало темнеть, мужчины готовились к ночной охоте. У нас было два ружья: одностволка и двустволка двенадцатого калибра. Кроме того, бывалые охотники взяли два больших ножа, бросили в кузов машины шмат дерюги, сухую траву. Под конец сборов Толя принёс прожектор и, подсоединив его с помощью кабеля к автомобильному аккумулятору, проверил на работоспособность. Мощный луч ослепил нас, любопытствующих новичков — меня и Юру.

— Всё готово, Михалыч, — крикнул Толя начальнику.

— Скажи Ляпичу, чтобы машину заправил, — ответил тот.

Уже стемнело, когда мы окончательно собрались. Начальник сел в кабину к Ляпичу, все остальные — в кузов.

— Мы с Сержем берём ружья, а вы, студенты — ножи, — распределил роли Кравец. — Будем ехать по степи с ближним светом. Когда увидим стадо сайгаков, я включаю прожектор. Сайгаки от яркого света дуреют и останавливаются, не зная, что делать. Мы с Сержем в это время стреляем и смотрим, куда может убежать раненый сайгак, если такой будет. Хорошо, когда первый выстрел бывает удачным. Если будут только раненые, вы — Юра и Боря — с ножами спрыгиваете с машины и бежите за раненым сайгаком. Когда он упадёт, вы его по шее и. Мы к вам подбегаем и всё там заканчиваем. Нам нужно сделать не более двух выстрелов, лишнее нам не нужно.

— Мне такое не нравится. Это убийство, — сказал я.

— Это охота, а охота — всегда убийство, — твёрдо возразил Толя. — Нам разрешено за сезон двух-трёх сайгаков убить. Есть лицензия. Это наша еда, другой — нам никто не предоставляет.

— Но всё же жалко.

— Жалеть будешь, когда перед выходом в маршрут, тебе на тарелку положат кусок мяса, — поддержал Анатолия его коллега Серж.

— И всё же, — не зная, как защищать свою точку зрения, неопределённо сказал я.

— Юра, а ты что скажешь?

— Всё нормально, не мы первые, не мы последние.

— Хватит лясы точить, выезжаем.

В это время Потапочкин сел в машину и Ляпич завёл свой газик.

С малым светом мы ехали по степи. Когда прибыли на место предположительного пастбища сайгаков, весь свет был выключен. Ехали в темноте по ровной, как стол, степи. При свете звёзд просматривалось скопление животных.