Борис Наумов - А почему бы и нет

В связи с интенсивным графиком и учебной нагрузкой у меня не было времени для грустных воспоминаний и психологического нытья.

Любовь к Катюше ушла куда-то в дальние уголки моего сознанья и не изводила меня своим прошлым.

В нашей группе была одна девочка — Лилия, которая нравилась мне с самых первых дней учёбы. Я пытался, особенно после тяжёлого случая на озере Тургояк, был поближе к ней. Не могу сказать, что я её безумно любил и души в ней не чаял. Нет. Но мне было приятно и интересно с ней общаться, как с девушкой, женщиной. Многие из сокурсников знали о наших, или лучше сказать, о моих чувствах и о наших отношениях и считали нас в будущем неплохой парой. Я до сих пор не понимаю, что и у кого из нас было то неизвестное, которое за два с половиной года мы не смогли обнаружить и преодолеть. Хотя, взаимная симпатия всегда присутствовала между нами.

А тут ещё и случайная первомайская встреча с Катюшей, которая надолго отдалила меня от Лилии!

Кстати, я несколько раз пытался встретиться и поговорить с Катей, заходил в общежитие, чтобы узнать что-нибудь новое о ней. Но каждый раз я терпел неудачу. Никто из бывших её подруг мне ничего не сообщил и даже адреса не дал. Может быть, они его не знали, а может быть знали, но не хотели давать, чтобы не травмировать её и не привносить в её жизнь тяжёлого воспоминанья.

Где-то в конце ноября, или в начале декабря, как мне, случайно, рассказали, были преждевременные роды у Кати. Ребёнок был очень слаб, видно, был травмирован папашей на первых сроках беременности. Он прожил несколько дней и умер. Отцу его за издевательство над женой и нанесение тяжелейшей травмы Антонине присудили семь лет.

Обо всём этом мне рассказала девочка, которая раньше жила в одной комнате с Катей и которую я случайно встретил на улице.

Не знаю, рассказала ли эта девочка Кате о нашей встрече, или нет, только случилось так, что однажды, незадолго до Нового года, дежурная общежития, в котором я жил, пришла ко мне в комнату и сообщила, что кто-то ожидает меня внизу.

Не имея ни малейшего представления о посетителе, я медленно спускался к вестибюлю на первый этаж. Вдруг, я остановился, как вкопанный, увидев на диване Катюшу. Не думал и не гадал я, что когда-нибудь мне доведётся встретиться с ней и, тем более представить её в моём общежитии.

— Здравствуй, как ты живёшь? — спросила Катя, когда я подошёл к ней и, молча, смотрел ей в лицо.

— Здравствуй, Катя, — не ответив на её вопрос, я спросил её о жизни. — А ты как? Здоровье как?

— Спасибо, ничего.

— У тебя, я знаю горе. Соболезную.

— Спасибо. Что у тебя?

— Да, всё нормально. Вот заканчиваются лекции. В феврале защита.

— А-а-а. А потом что?

— Потом поедем на работу.

— Куда?

— Пока не знаю. Куда направят.

Мы помолчали.

— Что у тебя нового? Работаешь?

— Да, пошла в то же цех, где работала раньше.

— Хорошо.

— Меня вспоминаешь? Скучаешь? — неожиданно она сменила тему.

— Ну, как сказать? Некогда скучать, много занимаемся. Надо готовить дипломный проект. Да, и так, лекций много. По три-четыре пары в день.

— А я тебя часто вспоминаю.

— Что уж теперь!

— Может, встретимся?

— Вот мы встретились.

— Нет, не так. В кино сходим, или ещё куда.

— А зачем, Катя?

— Ну, нам же было хорошо вдвоём.

— Было. Почему ты меня обманывала?

— Я боялась, не знала, что делать. Да, и этот, мой бывший, меня преследовал.

— Помню, ты говорила. Но о ребёнке ни слова.

Катя замолчала, и тоже не знал, о чём говорить.

— Я сейчас свободна, если захочешь, заходи. Вот мой адрес. Может быть, Новый год вместе встретим?

— Не знаю, не знаю.

Катя встала, накинула на плечи красивый шарфик, который я когда-то ей подарил, и пошла к выходу.

— До свиданья.

— До свиданья, — ответил я ей и смотрел вслед, пока было видно через окно её удаляющийся силуэт.

Непонятное чувство охватило меня: с одной стороны ощущение душевной пустоты, потери чего-то близкого, родного, а с другой — необъяснимая надежда на новые, чистые, счастливые мгновенья.

На Новый год, как всегда, у нас в актовом зале должен состояться карнавальный вечер. Мы с друзьями готовились вместе пойти и, в последний раз, провести его с нашими девочками. Я уже говорил, что наша группа была очень дружной. Мы часто в какой-нибудь комнате общежития устраивали совместные мероприятия. Надо сказать, что у нас были хорошие музыканты, они играли на баяне, аккордеоне, гитаре. Многие неплохо пели.

Мы с Геной и Юрой перед выходом на карнавал встретили заранее Новый год, выпили бутылочку шампанского.

Как обычно, в такие праздничные дни, перед увеселительными мероприятиями состоялась торжественная часть, поздравления, напутствия и пожелания на будущий год.

На сцене актового зала стоял большой стол и за ним сидели шесть человек представителей администрации во главе с директрисой. Эта прекрасная, уже не молодая, лет пятидесяти, женщина, сидела в центре широкого, накрытого красным материалом, стола.

Актовый зал был прекрасно оформлен по новогодней тематике. Надо отметить, что сам зал был великолепно построен — высокие, метров семь потолки, большущие окна, на стенах и на потолке алебастровая лепнина. Украшения на потолке представляли собой алебастровые кольца разных диаметров. Одно из колец, самое большое и красивое, диаметром метра два, было расположено над сценой.

Мы — студенты сидели в зале на мягких, красивых, деревянных с подлокотниками и резьбой стульях. По старой традиции передние ряды занимали мы, будущие выпускники.

Директриса выступила с небольшой поздравительной речью. Потом она села за стол, и стали выступать другие, заранее записанные, уважаемые люди.

И вдруг, в полной тишине раздался грохот. Мы замерли, ничего не понимая и ничего не видя. Всё впереди нас и на сцене, было словно в густом тумане. Мы не видели выступающего оратора за трибуной, не просматривались и сидящие за столом люди. Трудно было что-то предпринимать, не понимая, что же произошло. Только минут через пять пылевой туман рассеялся, и мы увидели пять белых фигур, которые, словно манекены, неподвижно сидели за столом. Шестой — стоял возле трибуны. Оказалось, что большой алебастровый круг не выдержал очередного взрыва аплодисментов и упал прямо на стол, кольцом надевшись на директрису. Он не задел её и, только разбившись на мелкие кусочки о стол, всех покрыл белой алебастровой пылью. Сама директриса оставалась живой и невредимой, но от испуга и большого слоя пыли была белее, чем скатерть на столе. Кто-то из людей на сцене опомнился, подскочил к директрисе, что-то говорил ей на ухо и бережно подхватив, повёл её за кулисы. Помаленьку ситуация разрядилась, послышались разговоры, комментарии. Вскоре сцену почистили, прибрали осколки круга, и новогодний вечер продолжился.