Леонид Борткевич - «Песняры» и Ольга

Началось наше выступление. После первой песни действительно раздались жиденькие хлопочки. Мы к такому приему не привыкли, и настроение, естественно, ухудшилось. Но надо работать дальше. Второй была песня «Реченька», которую мы пели а капелла, без инструментов. Спели. В зале вообще мертвая тишина, ни единого хлопка! Тут мы совсем упали духом: все, думаем, приехали… Не знаю, сколько секунд длилась эта тишина, но нам показалось — вечность.

И вдруг произошло то, что уже однажды было в жизни «Песняров», когда они первый раз в 1969 году вышли на сцену в Москве. Чопорная, сверкающая бриллиантами публика не просто взорвалась аплодисментами, а взвыла, завопила и начала колотить ладонями, не жалея холеных пальцев. Мы не верили своим глазам и ушам. Казалось, что это специально нас разыгрывают: мол, давай, Ванька, сбацай еще что-нибудь.

Но сомнения оказались напрасными. Все-таки в зале были профессионалы шоу-бизнеса, и они оценили «Песняров» по достоинству. В конце нашего выступления весь зал встал и стоя нам аплодировал.

У трио «Ромэн», выступавшего в Каннах после «Песняров», был прекрасный репертуар из цыганских песен. Но играли и пели они, как виртуозы, с элементами джаза. Получилось смешение жанров. Сказали, не хватает костра на сцене. Хотя, по моему мнению, было просто здорово! Настал черед Аллы Пугачевой, которой мы аккомпанировали три песни. Алла уверена в успехе «Арлекино», принесшего ей первый международный успех, правда, на «социалистической» сцене. Конечно, нас должно было насторожить начало ее выступления. Когда на сцене вновь появились «Песняры», зал опять взорвался аплодисментами: зрители ожидали продолжения нашей программы. Выход же Аллы Борисовны встретили молчанием.

…В общем, надежды новой примы советской эстрады не оправдались. Каннская публика приняла ее довольно сдержанно. А нам после ее выступления пришлось для удовольствия публики сыграть музыкальную композицию на тему белорусской песни «Перепелочка». Вся почтенная публика вновь встала со своих мест и стоя скандировала: «Браво!»

После концерта, когда мы переоделись, нас пригласили на банкет. Мы по привычке подумали — в какой-нибудь банкетный зальчик или в ресторан. Но «зальчик» оказался метров 60 длиной и 20 шириной. Весь пол покрывал огромный ковер, чуть не сотня столиком для употребления выпивки и закуски стоя, а-ля фуршет. Нас встретили такими бурными аплодисментами, будто мы уже стали мировыми знаменитостями.

На этот банкет пригласили всех участников фестиваля. Выяснилось, что «Песняров» хотели пригласить в Канны еще год назад, но тогда организаторам фестиваля из Министерства культуры сообщили, что мы заняты в правительственных концертах, а потом сразу уезжаем на гастроли по Скандинавии. Естественно, что на самом деле не было у нас никаких концертов, уж о Скандинавии и речи не заходило…

К нам подходили импресарио из разных стран. Но в Канны нас сопровождал дядя в шляпе, который совмещал работу мелкого клерка в Госконцерте со службой в особом отделе. Он ничего не решал никаких контрактов не подписывал, только раздавал визитки.

А уже потом в самом Госконцерте чиновники выдвигали условия.

За каждую поездку нужно было платить. Владимира Мулявина после Канн вызвали в Госконцерт и сообщили, что на «Песняров» есть заявки в несколько стран, но нужно заплатить. Володя обиделся:

— Это ведь нас пригласили, какие еще деньги? За свое искусство я еще и платить должен?

— Не хотите — не надо.

И поехали другие, те, кто платил. Вот почему наша эстрада была представлена за рубежом уровнем Хиля. Но иногда мы все-таки прорывались в заграничные турне. Так было с нашей первой поездкой в США.

В жизни и творчестве ансамбля «Песняры» можно выделить некоторые вехи. Самой запомнившейся была наша первая поездка в США. В 1976 году — зенит славы «Песняров». Организовал поездку в Штаты американский продюсер — Сэд Гаррис. Он был менеджером «Нью-Кристи Министрелз» и чернокожего певца Бари Уайта.

В то время, для того чтобы поехать в капиталистическую страну, нужна была характеристика от специальной комиссии, которая подтверждала, что ты морально устойчив и не посрамишь на Западе высокое звание советского человека — то есть попав из страны всеобщего дефицита в магазины, где полки ломятся от товаров, не клюнешь на это изобилие и за рубежом не останешься. И, перед тем как ехать в США, нас пригласили на сдачу экзамена по политической грамотности и моральной устойчивости.

Комиссия состояла из пяти человек, преимущественно ветеранов войны. Нас вызывали по отдельности и задавали разные вопросы. К примеру: сколько раз вы были женаты; как вы живете в семье; какие работы Маркса и Ленина вы читали и знаете; кто такой Гэс Холл (напомню, это был генеральный секретарь коммунистической партии США); кто является секретарем коммунистической партии Белоруссии, других советских республик?

На экзамене нас предупредили, что за границей мы должны ходить только по двое, запрещалось играть в азартные игры, посещать казино и секс-шопы. Мы подписывали бумагу, что с правилами поведения за рубежом ознакомлены.

Еще нам сказали, чтобы мы имели всегда при себе пару долларов в кармане: если к нам на улице кто-нибудь подойдет и попросит денег, нужно обязательно дать. Иначе в нас могут выстрелить, ведь оружие там продается свободно. Пара долларов — как раз та сумма которая нам полагалась на день в качестве командировочных. И буквально на второй день после прилета в США ко мне и Кашепарову на улице подошел негр и попросил денег. Мы сильно перепугались, но свои суточные так и не отдали.

В аэропорту нас никто не встретил. Сэд Гаррис, наш менеджер, человек вообще-то очень пунктуальный, попал в «пробку». Нам пришлось полчаса прождать в аэропорту.

Наконец появился Сэд Гаррис, очень солидный и вежливый. Он извинился, объяснил причину своего опоздания, и мы поехали на брифинг. Там нас ждали представители разных массмедиа — помню, что от «Голоса Америки» была очень эффектная красавица-мулатка. Вопросы задавали самые разные, в том числе и достаточно провокационные. Ребята растерялись, что говорить? Володя Мулявин, быстро сообразив, поднял вверх руки и тихо сказал: «Ой, рано на Ивана».

И мы как дали а капелла! Журналисты от неожиданности открыли рты. Агрессивность сразу куда-то подевалась, после песни нам вяло задали пару вопросов — и брифинг закончился.

Это самый ранний концерт, который когда-либо был у «Песняров», поскольку в Минске в это время было четыре утра.

Вот что написала американская пресса о нас в те годы.

«Вашингтон пост», 25 ноября 1976 года:

«Ансамбль будет выступать вместе с "Нью-Кристи Министрелз", менеджер которых Сэд Гаррис увидел "Песняров" на международном музыкальном конкурсе в Европе годом ранее. Он пришел к выводу, что "Песняры" "не такие, как все", а следовательно, американский поп-маркет может заинтересоваться этой новой музыкой. Гаррис, видимо, готов к серьезным делам — выпустить альбом "Песняров" с помощью компании "Коламбия", которая выделила 8 часов на прослушивание группы в студии в Нэшвилле.