Леонид Борткевич - «Песняры» и Ольга

Импресарио приехал ознакомиться с концертной программой перед самым своим отъездом. После окончания генеральной репетиции он поднялся на сцену, высказал одобрение, сфотографировался с артистами и сказал: «Добро пожаловать в Америку!»

Эти гастроли вызвали большой ажиотаж в СССР, поскольку они были первыми официальными гастролями советских артистов эстрады в США. Главный режиссер Госконцерта собрал артистов для напутствия и сказал примерно следующее: «Мы впервые отправляемся в ответственную поездку в США. И пусть у нас нет современной техники, освещения, элегантных костюмов и пышных перьев, зато у нас есть молодость, задор, сила воли и — что самое главное — советский характер!»

После двухнедельных репетиций, напутствий и прочего семьдесят пять артистов из московского аэропорта Шереметьево-2 на самолете Ил-62 вылетели в США.

После четырнадцатичасового перелета, промежуточных посадок в Шенноне (Ирландия) и Гандере (Гренландия), миновав Антильские острова, мы приземлились в Нью-Йорке в аэропорту Джона Кеннеди.

Наш самолет отвезли на специальную стоянку. Из иллюминаторов мы увидели, что нас встречает весь состав советского посольства в США во главе с послом Добрыниным.

Маленький нюанс — почти весь полет многие артисты пили за успех будущих гастролей, а встреча с послом в таком состоянии противопоказана.

Подали трап, в самолет вошли четыре человека и, переговорив о экипажем, удалились. После этого наш самолет отбуксировали на другую стоянку. Артисты же подбежали к стюардессе выяснять, в чем дело. Выяснилось, что вслед за нами в Нью-Йорк, на сессию ООН, летел министр иностранных дел СССР А. А. Громыко, и диспетчер перепутал самолеты.

Пройдя таможенный контроль, мы отправились в гостиницу на автобусах. Едем, а по обеим сторонам дороги — большое кладбище, и конца-краю ему не видно При въезде в пригород Нью-Йорка нас встретила огромная реклама Тома Джонса. Въехали на Медисон-сквер и остановились перед отелем в трвдцать этажей под названием «Рузвельт».

На следующее утро после завтрака мы отправились на репетицию в театр «Маджестик» — он находится на Бродвее между 43-й н 44-й авеню. В течение двух часов репетировали все, кроме «Песняров» и «Ореры», потому что предоставленная нам звуковая аппаратура не соответствовала нашим техническим требованиям.

На следующий день состоялась генеральная репетиция, на которую импресарио пригласил журналистов. Но за день до начала концертов эти журналисты напечатали отрицательные рецензии (как стало известно позже, наш импресарио просто не заплатил полагающийся им гонорар в размере тысячи долларов).

Концерт открывала Нани Брегвадзе «Подмосковными вечерами», потом «Орера» пели несколько песен на английском языке. Вообще, концерт был построен в лучших советских традициях проведения мероприятий правительственного уровня. Для концерта в Москве это было бы очень даже здорово. Но американскую публику вряд ли подобным зрелищем удивишь, тем более что наши костюмы и декорации не шли ни в какое сравнение с бродвейскими мюзиклами. Все было хорошо, музыкально, но не нужно там. Необходимо было нечто самобытное, шоу, которое было бы ни на что не похоже. На мой взгляд, именно сольные концерты ансамблей «Песняры» и «Орера» покорили бы американскую публику.

Но несмотря ни на что, гастроли имели успех. После первого концерта «Нью-Йорк таймс» опубликовала хвалебную рецензию о концерте. Всего в нью-йоркском театре «Маджестик» мы провели пятнадцать концертов, все концерты проходили при полном аншлаге, самые большой успех имели вокальные номера «Песняров» и «Орера».

Однако напряженная политическая ситуация, усугубленная растущей эмиграцией из СССР в США, сыграла с нами злую шутку, В то время правительство СССР заставляло отъезжающих платить по десять тысяч рублей, объясняя это компенсацией денег, затраченных на социальные нужды граждан вo время проживания в СССР. Подобная мера не только не приостановила поток отъезжающих, а, наоборот, увеличила его. В Америке и в Европе начались массовые акции протеста в защиту эмигрантов. Акции проходили и во время наших гастролей. Для обеспечения безопасности во время концерта зрителей тщательно досматривали на предмет взрывоопасных и прочих опасных вещей, во время концерта на каждом четвертом ряду стоял полицейский…

Финальный номер нашего концерта, по замыслу партийных функционеров, выглядел следующим образом. Все участники концерта выстраивались в ряд по восемь человек и, размахивая флажками, под песню «Широка страна моя родная» маршировали по сцене. Естественно, это вызывало раздражение политической прессы. Почти каждый день напротив театра, где проходили гастроли, эмигранты из СССР и соцстран устраивали митинги и акции протеста, рисовали на стенах и дверях театра фашистские свастики. Не пожалели даже известного киноактера Юла Бринера, на его рекламном плакате изобразили свастику на лбу.

Но несмотря на все это, как уже было сказано, концерты проходили с большим успехом. Один из концертов по приглашению нашего импресарио посетил режиссер студии «Коламбиа» и предложил «Песнярам» выступить в шоу Дина Мартина в Лас-Вегасе, а «Орера» в шоу Фрэнка Синатры. Также он предложил обоим ансамблям записать и выпустить альбомы (диски). За все вышеперечисленное режиссер попросил гонорар тридцать тысяч долларов. Конечно, для участия в шоу и для записи дисков «Песнярам» и «Орера» нужно было задержаться в США. Участники ансамблей в данной ситуации были бесправны, решение принимала руководитель делегации Казанцева. Она категорически отвергла предложение, заявив: «Вместе приехали — вместе уедем!»

На западном побережье США, в Лос-Анджелесе, куда по плану гастролей мы должны были вылететь после Нью-Йорка, было намечено проведение конгресса советских эмигрантов, причем в том же зале, где были намечены наши выступления. Советское посольство, вместо того чтобы помочь артистам выпутаться из сложившейся ситуации, постаралось от нас поскорее избавиться и отправить домой.

Тут, кстати, выяснилось, что «Песняры» могли бы продлить свои гастроли благодаря белорусской диаспоре, а «Орера» — в составе Государственного ансамбля песни и танца Грузии, чьи гастроли начинались в СЩА.

Но функционеры и руководство делегации категорически отказывали всем обращавшимся к ним с предложениями о продлении гастролей.

А мы, пока суть да дело, вкушали прелести западной цивилизации. Нам удалось посмотреть бой с участием Мохаммеда Али, прощальный матч Пеле в составе нью-йоркского «Космоса».

Кроме концертов в Лас-Вегасе планировались еще и съемки фильма. Но менеджер понял, что он несет убытки, и обратился к руководству Госконцерта: пусть на два оставшихся месяца оставят «Песняров», чтоб как-то спасти ситуацию. Реакция нашего начальства была соответствующей: нас подняли рано утром, попросили быстро уложить чемоданы и увезли в аэропорт, откуда отправили в Монреаль. В Монреале мы просидели до поздней ночи, а ночью нас забрал специально присланный из Москвы самолет. Потому что — «вместе приехали — вместе и уедем».