Леонид Борткевич - «Песняры» и Ольга

Приступая к аранжировке, Мулявин расписывал вокальные партии, исходя из характера и тембра голосов участников ансамбля. Он стремился, чтобы каждый вокалист «Песняров» был узнаваем и неповторим, и при этом все мы идеально сливались в характерный, моментально распознаваемый фирменный «песняровский» аккорд. Когда сейчас некоторые аранжировщики всерьез говорят, что вокальной группе желателен никакой вокал у певцов, что неяркие, бестембровые голоса лучше сливаются, — я с этим согласиться никак не могу. Ведь были же «Песняры», где и голоса прекрасные, каждый в отдельности, и ансамбль великолепный.

Что касается соло, то оно распределялось в зависимости от характера песен: лирику отдавали мне (лирическому тенору), комические фольклорные сцены, как правило, — Толе Кашепарову, у него характерный голос, а драматические песни и баллады пел сам Мулявин.

Мулявин-вокалист — тема отдельного разговора. Скажу лишь, что сила его музыкального дарования проявилась и в его собственном вокальном исполнительстве — это обладатель мощного, но гибкого драматического тенора, яркий и выразительный певец, легко узнаваемый с первой ноты. И это притом, что у него не было систематической вокальной подготовки. Его пение — это природный дар, хотя, возможно, как раз отсутствие школьной выучки помогло Мулявину сохранить неповторимую индивидуальность своего голоса.

Но талант талантом, а блестящего исполнения можно добиться только упорным трудом. И работали мы очень напряженно. Порой вещь была совершенно готова, даже уже исполнялась в концертах, а Владимир Георгиевич все продолжал совершенствовать ее, добиваясь совсем неуловимых нюансов.

В отличие от большинства групп, игравших и играющих в одном динамическом нюансе — предельно громко, — мы работали в широчайшем динамическом диапазоне, сравнимом по широте лишь с симфонической музыкой. На концерте в «Реченьке», например, вокалисты даже несколько отстранялись от микрофонов. К сожалению, для некоторых слушателей такие нюансы и изыски оказались выше понимания — кое-кто думал, что просто отключилось звукоусиление.

«Песняры» никогда не пели одну и ту же песню одинаково. Это результат принципов, заложенных Мулявиным-аранжировщиком на самых первых репетициях. Принося не вписанную «от цифры до цифры» аранжировку, он предоставлял музыкантам полную свободу, призывая их к творчеству, импровизации. Но главное — это, конечно, вокал, сольный и хоровой. Как я уже писал, вокальные аранжировки «Песняров» подчас невероятно сложны, нередко используются пять, шесть и более голосов. На репетиции Владимир Мулявин мог потратить более часа, повторяя один и тот же куплет.

Мулявин всем нам давал высказаться, проявить свой класс, но при этом умудрялся не позволять разваливать целостную композицию на серию соло. Будучи и сам прекрасным гитаристом, он в коротких гитарных эпизодах на записи тоже успевал сыграть ярко и виртуозно.

На концертах мы могли самовыражаться более полно. Думаю, что те, кому доводилось бывать на концертах «Песняров» в семидесятых годах, до сих пор помнят роскошные соло, выдаваемые нашим барабанщиком Сашей Демешко. Помню, как Мулявин в качестве вступления к «Реченьке» сыграл на гитаре в классической манере целую фантазию-рапсодию на тему этой песни. Я помню также, как в песне «Сережки» заключительный двухтактный рифф превратился в «миниджем» на несколько минут, в течение которых Мулявин и сыграл превосходное гитарное соло, и спел вокальную импровизацию не только в джазовой манере «скэт», но и в… тирольской манере «йодль», чем просто убил всех присутствующих — уж этого от него никто не ожидал!

Увы, когда «Песняры» начинали руководствоваться не задачей развлечения публики, а подлинно музыкальными целями, круг их поклонников неизбежно сужался. Ведь эстрада (слово, которое Мулявин не любил!) живет отнюдь не по принципу «лучше меньше, да лучше» — скорее, наоборот. И конфликт между потенциалом и творческими устремлениями Мулявина, с одной стороны, и требованиями нашей эстрады и потребностями так называемой «широкой публики», с другой — безусловно, не давал ему реализовать свой дар в полную силу. Мулявин, конечно, понимал, что полностью оценить его музыку могут далеко не все его поклонники… Как сказал известный американский джазовый кларнетист и руководитель оркестра Арти Шоу: «Наша публика десятилетиями получала музыку, которая была слишком хороша для нее». Он имел в виду джаз, но в не меньшей степени можно то же самое сказать и о музыке «Песняров».

Так что же такое «Песняры» в контексте времени и пространства?

«Песняры» существовали на протяжении трети века, и за это время выросли поколения тех, кто их узнал и полюбил, и продолжает любить, несмотря ни на что. Более того, все больше молодых людей открывают для себя записи «Песняров», сделанные иной раз еще до их рождения. И сегодня записи двадцатитридцатилетней давности звучат… даже не современно — вневременно! Конечно, тембры и фактура инструментов выдают эпоху, но эмоциональный заряд, присутствующий в каждой ноте, спетой и сыгранной «Песнярами», пробивает толщу десятилетий и делает их творчество актуальным и для нашего времени, и для будущего. «Песняры» сщушаются и сейчас, и не как ретро, а как классика — в самом прямом смысле этого слова. Уверен — нас будут слушать и завтра, и послезавтра. Хотя и не все — только те, кто ценит красоту в музыке. А возраст значения не имеет… Уж это я точно знаю!

Мой сын несколько лет назад принес мне диск:

— Пап, мне страшно понравилась одна песня!

Ставлю этот диск — оказывается, ему понравились «Подмосковные вечера». Тогда я сел за рояль и часа три пел ему наш старый песняровский репертуар. Он был поражен:

— Папа, а почему сейчас всего этого нет?

Да потому, что думают — молодежи это не нравится, а у молодежи в генах заложена любовь к мелодии, к славянской напевности. Гены — они ведь работают независимо от возраста.

Не будет преувеличением сказать, что благодаря «Песнярам» все народы бывшего Союза узнали и полюбили белорусскую музыку, более того — мир узнал о существовании Беларуси. Уже только этого было бы достаточно — вряд ли еще в какой-нибудь стране существовал музыкальный коллектив, которому эта страна была бы обязана своей известностью.

Если бы «золотой» период творчества «Песняров» пришелся на наше время, когда нет железных занавесов и артисты могут свободно выступать в любой стране, наверняка «Песняры» были бы, при условии грамотного менеджмента, включены в мировой художественный процесс, и не эпизодически, как это было в семидесятых, а постоянно. Уверен — мы стали бы всемирно известным коллективом! И жаль, что возможность и реальность так драматически не совпали во времени…