Леонид Борткевич - «Песняры» и Ольга

Его внутреннее чутье подсказывало ему — надо сделать ТАК, потому что так будет интереснее, ярче, свежее… Не помню случая, когда его необычное решение было ошибочным. Именно этот подход — для каждой новой песни искать свое решение в форме, аранжировке, звуке, фактуре — отличал «Песняров» от других эстрадных коллективов, у которых все песни звучали одинаково.

То, что делал Мулявин в «Песнярах», многие музыковеды относят к жанру фолк-рока. Но если это так, то множество наших песен просто никак не вписываются в наше же творчество. То же самое произойдет, если попытаться втиснуть «Песняров» в любое другое стилевое «прокрустово ложе». Да, основу нашего репертуара составляли белорусские народные песни, но подход к их обработке был совершенно иным. Именно в силу широты музыкального кругозора, внутренней творческой свободы, незашоренности взгляда Мулявин создавал песни, не вписывающиеся ни в рамки фолк-рока, ни в рамки любого другого стиля или направления. Мулявин использовал и арт-рок, и барокко-рок, и прогрессив-рок, и джаз-рок. Иначе говоря, что он считал нужным использовать для раскрытия образа той или иной песни, то и использовал.

Тем не менее западные исследователи, привыкшие непременно все расставлять по жанрово-стилевым полочкам, определили творчество «Песняров» — видимо, по небольшому числу работ — как прогрессив-рок. Известный музыковед Анатолий Вейценфельд рассказывал, что видел «Песняров» в списке музыкантов, работавших в этом стиле. Список составил известный специалист Фред Трефтон, и там же «Гусляр» был отнесен к двадцати лучшим альбомам стиля прогрессив-рок. Статья Трефтона о «Гусляре» завершается словами: «Несмотря на то что я не понимаю языка стихов, у меня осталось ощущение, что я услышал нечто чрезвычайное и глубокое. Этот диск нельзя пропустить! Определенно рекомендую прослушать».

«Гусляр» стал известен на Западе благодаря грамотному продвижению альбома московской звукозаписывающей компанией «Boheme Music», выпустившей «Гусляр» по лицензии «Мелодии» на компакт-диске спустя двадцать лет после выхода грампластинки.

Сам факт попадания в список лучших мировых альбомов произведения, созданного в Беларуси и звучавшего на белорусском языке, то есть относящегося к локальной литературе, уже означает огромное признание! Тем более что большинство в том списке составляют английские и американские альбомы.

Между прочим, сравнивая группу Мулявина с западными группами, многие отмечали, что сложное многоголосие у «Qween» схоже с песняровским, но специалистами уже и тогда было ясно, что многоголосия «Qween» — результат студийных технологий, а «Песняры» всe делали живьeм.

Kстати, о звукорежиссуре. У Мулявина был новаторский подход к звуку. В записях использовали самые современные звукорежиссерские приемы (при этом надо учесть, что оснащение тогдашних московских и тем более минских студий было куда хуже оборудования европейских и американских групп). К примеру, первая пластинка «Песняров» (1971) записывалась на четырехдорожечном магнитофоне, поэтому все инструменты записывались в одну стереопару, а все вокальные партии — в другую. Несмотря на такие ограниченные возможности, запись звучит чисто, прозрачно, темброво достоверно и прекрасно передает эмоциональный строй песен. А в песне «Сережки», вошедшей во вторую пластинку (1973), на сольном вокале Мулявина применена задержка — фирменный прием звукорежиссеров Элвиса Пресли. Первые две пластинки записал звукорежиссер московской студии фирмы «Мелодия» Александр Штильман. Он же записал в середине восьмидесятых и двойной альбом «Через всю войну».

Когда нужно было записать совершенно необычную для советской эстрады песню Мулявина «Крик птицы» — там очень много электронного звучания и шумовых эффектов — для записи в студию «Мелодии» специально пригласили патриарха советской эстрадной звукорежиссуры Виктора Бабушкина, работавшего на «Мосфильме». Только он мог справиться с технологически сложной звуковой партитурой.

А самые, по мнению большинства поклонников ансамбля, удачные пластинки — «Народные песни» и «Гусляр» (1979–1980) — записал ведущий эстрадный звукорежиссер «Мелодии» Рафик Рагимов.

«Песняры» существовали не в безвоздушном пространстве, и их творчество так или иначе сравнивали с тем, что исполняли другие советские ВИА и западные рок-группы. Сразу стало ясно, что «Песняры» — это нечто совершенно иное, непохожее на прочие ансамбли. Музыка «Песняров» всегда в определенной степени противостояла тому, что делали другие. Мулявин, может быть, невольно противопоставил свои собственные эстетические принципы тем, что были повсеместно распространены тогда. Главный его принцип — служение красоте.

В то время, когда мы были на эстраде, само слово «красота» употреблялось иронически. Ведь уже в начале семидесятых на рок-сцене начали разбивать гитары и биться в припадках… А во второй половине семидесятых вошли в моду панки с их непрофессиональной игрой, дурным пением и мутным саундом. У «Песняров» же красота была на первом месте. Мы оправдывали свое название — именно пели, пели поставленными голосами, а не орали, не шептали, не хрипели и не бормотали. И в этом тоже было отличие «Песняров» от многих других групп, причем со временем это отличие все усиливалось, поскольку поющих ансамблей становилось все меньше, а вот орущих… Неоднократно приходилось слышать от поклонников ансамбля, что после «Песняров» невозможно слушать другие наши группы. Что ж, в этом был свой резон…

Приверженность «Песняров» классическому идеалу красоты не всем нравилась — тех, кто вырос на пошлости и уродстве, наше пение не могло не раздражать. Как-то известный джазовый музыковед Леонид Переверзев заметил, что «джаз — музыка всемирная, но не всеобщая». Примерно так же могли сказать и мы о себе — на наши концерты «поклонники безобразного» не ходили.

Мулявин воспитал мой вкус. Он никогда не делал шлягер ради шлягера — то есть песни вроде тех, которые исполнял Добрынин. Кстати, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что Вячеслав Добрынин и потом Алла Пугачева (да простит она меня, я имею в виду только последний период ее творчества!) шлягером увели слушателей от серьезной музыки. А Добрынин вообще безмерно виноват, его песни — пример самого дурного вкуса. И — как следствие введенного дурновкусия — одно время нашу эстраду заполняли певцы, вообще не умеющие петь, все эти мальчики и девочки-однодневки, ломающиеся под «фанеру»…

Между прочим, в Америке сейчас запретили пение в концертах под фонограмму — на концерте должен звучать только живой голос. Рано или поздно это придет и к нам, и, думаю, такой запрет сразу очистит сцену. На компьютере, конечно, можно сделать что угодно, можно поднимать и опускать голос. А вот если песня поется живьем, — сразу слышно, кто чего стоит.