Сергей Шойгу - Про вчера [litres]

В нашем представлении советском гейша – это нечто среднее между женщиной для развлечений и женщиной на ночь. А чаще – и то и другое в полной мере. В Японии же, как потом выяснилось, всё оказалось несколько иначе. Но делегация Джабы Иоселиани – парни горячие, взяли по две на каждого. И только к четырём часам утра выяснилось, что услуги гейши стоят больших денег. Точно уже не вспомню, но вроде бы речь шла о тысяче долларов в час. Поэтому всё закончилось большим позором большого профессора искусствоведения и культуры Джабы Иоселиани.

Прошло немного времени, и первым посадили Тенгиза Китовани, одного из двух моих собеседников. Потом, через несколько лет, и Джабу, доктора искусствоведения. Он так и не вышел.

Тенгиз после отсидки приехал в Москву. Конечно, увиделись, вспомнили разные времена, людей и то, что я им сказал тогда. Прочитал мне письмо Шеварднадзе в тюрьму, написанное за несколько дней до освобождения: «Все эти годы я, моя душа, моё сердце сидели вместе с тобой».

Выглядело всё это цинично и мерзковато. Не могу утверждать, что письмо было подлинным, особенно если учесть, что написано оно было на грузинском, но зачем ему было сочинять?

Время было очень динамичное, спрессованное, меняющееся так стремительно, что мы не успевали поверить, что страны, нашей страны – СССР уже не вернуть.

1993 год. В Грузии президент – Эдуард Шеварднадзе, бывший последним министром иностранных дел СССР.

Сторонники проигравшего Звиада Гамсахурдии, погрузившего страну в гражданскую войну и рассорившегося с Россией, успокаиваться не собираются. Их называют «звиадисты», они ещё не синоним страха, но уже синоним тех, из-за кого из страны уезжают.

Поздно вечером позвонил Виктор Степанович Черномырдин, а делал он это крайне редко.

– Звиадисты в Грузии перекрыли дороги из Поти и Батуми, в Тбилиси уже нет хлеба, подвоз муки из Поти и Батуми остановлен, хотя в портах там стоят суда с мукой. Надо разблокировать. Поезжайте и решите. Вы там всех и всё знаете ещё со времён Абхазии и Южной Осетии. Возьмите тех, кто нужен, список передайте. Распоряжение вас догонит (не догнало).

По прилёте довольно быстро разобрались в ситуации. Наши и в Вазиани, и в Батуми, и в Поти. Командиры (то ли ещё советские, то ли уже российские, то ли почти грузинские) требовали письменного решения о начале действий. Это были времена, когда офицеры Советской армии присягали и переприсягали: кто по национальной принадлежности, кто просто потому, что некуда ехать. И они перестраховывались – кто его знает, какая завтра власть придёт в город.

Письменное разрешение действовать я им дал (о чём потом не раз пожалел). Вывели танки, бэтээры. Вместе с грузинской милицией – уже не помню, как она называлась – разблокировали станции и полустанки, убрали с переездов тяжёлую технику, которой перекрывалась железная дорога, открыли подвоз муки не только в Тбилиси, но и в другие районы. Думаю, никто не заметил и не почувствовал, что произошло, – кругом царили хаос и безвластие.

Перебрались в Тбилиси на дачу (или это был его дом) Шеварднадзе.

– Спасибо. Хотел бы отблагодарить, хотя бы поужинайте.

Было душно до липкого пота, висело какое-то марево. Ночь, жужжание каких-то мух над закусками, какой-то шашлык из осетрины с запахом петрушки.

После напряжённых, бессонных суток, конечно, хотелось просто выдохнуть и расслабиться. От МИДа был Борис Николаевич Пастухов, человек, немало сделавший в то тяжелейшее время для урегулирования ситуации на Кавказе (в Абхазии, Грузии, Южной Осетии).

Принесли салаты, овощи, всевозможные закуски. И всё.

Мы смотрим с Пастуховым друг на друга: «Где гостеприимство? Где “Хванчкара”, “Киндзмараули” и остальное?» Про нынешние вина тогда, конечно, не слыхивали – грузинские считались вполне себе шикарными, после их названий добавляли либо «ещё Сталин такое пил», либо «британской королеве его ящиками отправляем».

– Что-то вы не едите, – замечает Шеварднадзе.

И тут приносят мясо, много и разное. Нам тогда в голову не приходило, что шашлык может быть из курицы, индейки и, как уже говорил, из осетра. Я собираюсь с духом, хозяев обидеть не хочется, но Шеварднадзе ведь и грузин, и в Москве много работал – должен же намёк понять.

– У нас в Сибири мясо без водки едят только собаки (правда, в первоисточнике было «на Севере»).

Шеварднадзе что-то тихо (он всегда говорил тихо) сказал помощникам, во взглядах которых было всё: и остатки былого грузинского пижонства, и ожидание, что это былое вернётся. Конечно, «прокол» с выпивкой тут же исправили. Но Шеварднадзе впоследствии вспоминал это часто.

Прошло два года. Меня пригласили в прокуратуру, показав то самое письменное решение, в котором говорилось о проведении операции по разблокировке дорог и портов, о направлении танков и бронетехники. «На каком основании вы дали разрешение? Кто дал вам право применять войска на чужой территории? Где письменная просьба Тбилиси о помощи?»

Главное было – найти крайнего за брошенную воинскую часть, за проданную технику. Как оказалось, те, кто толкал налево за гроши всё, что оставалось на базах, прикрывались моим распоряжением.

Тянулось это достаточно долго. И, наверное, закончиться для меня могло всё очень скверно, ведь я правда так и не получил ни от кого ни одного письменного указания.

Спасибо Черномырдину. Он всё подтвердил и остановил этот процесс, хотя в том бардаке и ему было непросто.

Это был страшный год, весной 1993-го начался кризис – схватка между президентом Ельциным и Верховным Советом, настоящее двоевластие. Ельцин долго тянул, 21 сентября запустил Указ 1400, который распускал парламент, причём указ был готов ещё весной, но не готов был Ельцин. Парламент посчитал это антиконституционным, назвал переворотом и в ответ, через неделю, дождался кворума и проголосовал за прекращение полномочий Ельцина, назначив вице-президента Руцкого исполняющим обязанности.

В принципе, с этого и началось то, что закончилось расстрелом Белого дома танками.

Конец сентября, Черномырдин и Ельцин собирают правительство: «Просим высказаться по Указу 1400. Время сложное, надо понимать, кто рядом. Будем голосовать поимённо. Просьба объяснить своё за либо против».

– Указ правильный, своевременный, дальше тянуть нельзя. Двоевластие ведёт к хаосу и развалу страны! За!

– За! Других вариантов нет.

– За! Теперь нужны жёсткие меры по его выполнению.

И так все. Дело дошло до моего соседа, до сих пор выступавшего в амплуа решительного сторонника и участника всех процессов, который лишь вынужденно не может заняться ими сам, потому что отстаивает интересы Родины преимущественно за рубежом, неся тяжёлую ношу внешней торговли.