Сергей Шойгу - Про вчера [litres]

Из русских школ со всего города к контрольно-пропускному пункту начали свозить детей на телегах, тракторах «Беларусь», потом русских мужчин и женщин с рынка. Выводили на крыльцо «уважаемого» Абдулгафура, он что-то говорил – и людей отпускали. На территории 201-й дивизии их становилось всё больше и больше. Несколько дней забирали всех прибывших в расположение под охрану.

Может быть, зря я так подробно. Хотя короче некуда. Главное, как в сказке, не очень радостный, но вполне позитивный конец – удалось протащить почти пять тысяч контейнеров, вагонов, десятки составов. По всей железной дороге организовали штабы, комитеты по приёму беженцев, от Астрахани до Оренбурга, Новосибирска, Урала.

Потом, через два года, начались переговоры в Москве. Оппозицию доставляли аж из самого Ирана. Среди них оказались и те, кто держал нас в заложниках. Коалиционное правительство, министр МЧС Мирзо Зиёев.

Несложно представить, чем бы там всё закончилось, не будь нашей армии, ребят-пограничников. В память о тех днях через несколько лет подарил парням бильярд.

Где они сейчас? Надеюсь, ещё играют.

1994 год, ещё нет первой чеченской кампании, жизнь ещё мчится бурным потоком, я бы его назвал перестроечно-грязевым. Всё, что долгие годы копилось внутри каждого человека и всего общества, выливается на тело нашей страны. Отмывать его некому, каждый занят своим делом. Мы пытаемся строить новое государство. Вроде все вместе, но уже у каждого субъекта появляется своя конституция, уже появляется в Калмыкии «Степной уклад», у некоторых республик появляются статьи о праве на самоопределение. Идеология ещё марксистско-ленинская, но каждый местный начальник уже норовит осваивать формулу «берите столько суверенитета, сколько можете».

Мы совсем недавно создали МЧС, в Москве практически не появлялись, постоянно в разъездах: только-только закончили работу в Абхазии, завершили миротворческую операцию в Южной Осетии, срочно что-то нужно было решать с Таджикистаном – оттуда текли огромные потоки беженцев, их размещали по всей стране, штабы создавались по всем маршрутам их передвижения.

Перемещались не только русские, не только бегущие от войны в Россию из Таджикистана – ещё и из Узбекистана, и из Казахстана, и из Киргизии, много откуда. Возвращались на свои места переселённые в советское время народы – турки-месхетинцы, крымские татары. Непрерывно двигались по бывшему Союзу даже не сотни тысяч – миллионы.

Появлялись школы, практически полностью состоявшие из мигрантов, впервые мы услышали слово «мононациональные».

Новое время, новое Великое переселение народов. Большая часть путей шла через наш Юг, через Дагестан. И вдруг к нам вернулась старая, всеми давно забытая холера. Эпидемия. Именно в Дагестане. Да, власти делали всё, что могли, но на тот момент все уже даже забыли, как с этой средневековой холерой, вдруг вылезшей наружу, бороться. В Советском Союзе этого просто не было.

И у нас тоже реакция была такая же: «Холера? Да вы что, так не бывает!»

Бывает. Приехав в Дагестан, мы поняли: это не выдумка местных. Начали соображать, что делать, стали поднимать старые учебники. Это была наша с ним первая и далеко не последняя экспедиция и чрезвычайная ситуация. С замечательным человеком, отличным специалистом – Геннадием Григорьевичем Онищенко. И мы стали бороться вместе. Без иллюзий осознавая, что все, не только медицинские, структуры – в периоде полураспада, как ядро урана-238, что число заболевших растёт по экспоненте.

По каким-то старым инструкциям восстановили методы и способы, включили весь механизм реагирования, который был в наших руках. Перекрытие дорог, карантин, лагерь на пять тысяч больных и зона безопасности вокруг него. Успокаивало то, что мы знали: лечить холеру умеют. Но само слово «холера» – оно же бьёт взрывной волной по ушам всей страны. Было понятно, что без федеральной помощи республика не справится. Нужны были врачи со всей страны, со старым, ещё советским опытом и старым, ещё советским настроем – помогать всем.

Потому что в многонациональном Дагестане уже появились заезжие агитаторы и баламуты разных мастей. Всё это раскаляло и без того сложную обстановку, приходилось решать проблемы на месте, в пожарном порядке.

Операция проходила довольно успешно, мы сократили и пресекли распространение эпидемии. Мы смогли создать единый работающий механизм, который занимался локализацией инфекции, перекрытием дорог, движением транспорта, контролем за перемещением беженцев.

И вот в это самое время назначается инаугурация, новое для нас слово: «У нас новый руководитель республики, у него инаугурация». Естественно, по местным обычаям надо отметить. Нас тоже приглашают.

Республике невероятно повезло, что в то время у неё был многоопытный, уважаемый и мудрый руководитель – Магомедали Магомедович Магомедов. Наши с ним отношения заслуживают отдельного разговора.

Конечно, процедура торжественная – принятие присяги, клятва, уважаемые люди в первом ряду. После этого все идут за праздничный стол. Много вкусного и красивого, но никто ничего не трогает, руки у всех на столе. И все смотрят на меня – что будет делать этот спасатель? Раз уж он пришёл.

Еда стоит, все сидят, а там холера за забором. Понимая, что сейчас старт праздника зависит от нас, спокойно беру со стола бутылку водки, лью на ладони, мою, начинаю есть. Тут же все следуют этому примеру и приступают к трапезе, праздник идёт своим чередом.

Конечно, сейчас это выглядит наивно, сейчас грустно вспоминать о тех временах, но я могу сказать честно: мы их прошли, и прошли достойно. Новые поколения с этим уже не столкнутся. Но всё-таки я думаю иногда: а если у них, новых, не будет испытаний, если им не нужно будет бороться и принимать решения, как они смогут выкристаллизоваться и стать людьми? Как они поймут, что жизнь – это не просто набор их желаний? Как у них, без жёстких потрясений, появятся новые настоящие лидеры, настоящие политики и настоящие управленцы?

Есть такой термин современный – «социальный лифт». У нас тогда не было подобного «лифта», не было лёгких взлётов в карьере, но у нас была социальная лестница, по которой мы шли постепенно, шаг за шагом, набираясь опыта. Общество было другим, более сплочённым и ответственным. Новые поколения этого не увидят уже, столкнутся с другими трудностями, будут решать другие проблемы. Но, мне кажется, каждому поколению нужно пройти через то, что закалит их. Может быть, не столь жёстко, как закаляли нас, но вряд ли без этого получится у них стать теми, кого уважают и кто этого уважения достоин. Как уважают тех, кто прошёл войну, построил Днепрогэс, БАМ, Транссиб, порт Находку, кто осваивал Сахалин, кто построил Норильский комбинат.