Денис Ахапкин - Иосиф Бродский и Анна Ахматова. В глухонемой вселенной

«Лотова жена» и «Данте» оказываются связаны в поэтической системе Ахматовой. Она и сама была склонна объединять их, свидетельство чему — магнитофонная запись, где она читает два этих стихотворения [81] Там же. C. 301. .

Очевидно, что тема взгляда назад, возможности или невозможности вспомнить, становится одной из центральных в творчестве Ахматовой. И одновременно встает вопрос о возможности разделить эту память с другими и защитить ее от деформаций и подделок, попыток исправить прошлое. В конце жизни это выразится в борьбе Ахматовой с ошибками и искажениями в мемуарах о Серебряном веке — не только связанных с ней лично, но и касающихся тех, кто был ей дорог — Гумилева, Мандельштама, — или дорогого для нее города.

В тридцатых же это стремление к точности выражается в том числе в обращении к академической среде. Ахматова вступает в диалог с учеными-пушкинистами. Теперь она выступает в роли не только поэта, но и исследователя — знакомым она говорит, что стихов сейчас пишет мало, поскольку много времени тратит на занятия творчеством Пушкина. Ее работы о «Сказке о золотом петушке», «Каменном госте», Пушкине и Бенжамене Констане получают признание у ученых. Так, Борис Эйхенбаум пишет Николаю Харджиеву в октябре 1930 года: «Была у меня Анна Андреевна. Напряженная, но умная. Очень интересны ее наблюдения над Пушкиным» [82] Черных В. А. Летопись. C. 320. .

Работа о «Золотом петушке» читалась Ахматовой как доклад в Пушкинской комиссии. Доклад вызвал оживленное обсуждение, в котором участвовали Б. В. Томашевский, Ю. Г. Оксман и другие известные пушкинисты. Один из очевидцев, Цезарь Вольпе, писал: «Пушкинисты выступали так, как будто условились разыграть все дело как собственную незадачливость» [83] Там же. C. 328. .

Ахматова становится регулярным участником заседаний. Так, через год она присутствует на докладе Ю. Н. Тынянова «Пушкин и Кюхельбекер». Размышляя о судьбах поэтов и их отношении друг к другу, она задумывается о причинах непонимания Пушкиным Данте. Поэтесса Мария Шкапская вспоминает слова Ахматовой в разговоре с ней на эту тему: «Любопытно, до какой степени Пушкин не понимал Данта. Он его воспринимал как-то через XVIII век, через Вольтера. Почему об этом никто не писал?» [84] Там же.

Том Пушкина, изданный к столетию его смерти и подаренный ей составителем и редактором Б. В. Томашевским, она хранила в своей библиотеке. Сейчас эта книга находится в книжном фонде Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме, и на ее страницах можно видеть многочисленные пометы, подчеркивания, знаки NB, свидетельствующие о медленном и внимательном чтении. Часто эти пометы помогают исследователям найти многочисленные пушкинские подтексты в произведениях Ахматовой [85] См. об этом: Позднякова Т. С., Попова Н. И. Ахматова читает «Полтаву» // Вченi записки ТНУ iменi В. I. Вернадського. Серiя: Фiлологiя. Соцiальнi комунiкацiï. 2018. № 2. .

Пушкинские штудии дают ей возможность через призму пушкинской эпохи взглянуть на советскую реальность тридцатых. Центральные темы, которые ее интересуют — эзопов язык и использование подтекстов, чтобы обойти бдительное внимание цензуры, поиски Пушкиным своего места и способа сохранить достоинство поэта в николаевском казарменном государстве. И еще одна тема, которая волнует ее, возможно, больше других: исследование попыток Пушкина найти место захоронения казненных друзей-декабристов, которое было скрыто по указанию Николая I.

Эта тема была для Ахматовой глубоко личной — точно так же, как Пушкин пытался найти могилу пятерых повешенных декабристов, она искала место захоронения Николая Гумилева, расстрелянного около станции Бернгардовка. В конце жизни, в 1962 году, она рассказывала об этих поисках Лидии Чуковской: «Я про Колю знаю, их расстреляли близ Бернгардовки, по Ириновской дороге. У одних знакомых была прачка, а у той дочь — следователь. Она, то есть прачка, им рассказала и даже место указала со слов дочери. Туда пошли сразу, и была видна земля, утоптанная сапогами. А я узнала через 9 лет и туда поехала. Поляна; кривая маленькая сосна; рядом другая, мощная, но с вывороченными корнями. Это и была стенка. Земля запала, понизилась, потому что там не насыпали могил. Ямы. Две братские ямы на 60 человек. Когда я туда приехала, всюду росли высокие белые цветы. Я рвала их и думала: „Другие приносят на могилу цветы, а я их с могилы срываю“… Приговоренных везли на ветхом грузовике, везли долго, грузовик останавливался» [86] Чуковская Л. К. Записки. Т. 2. C. 513. .

В 1920–1940-е годы планируются разные издания ее стихов, но ни один из проектов не доводится до конца (кроме упомянутой книги 1940 года). В советской печати регулярно появляются статьи, разоблачающие наследие акмеизма в целом и «буржуазные» стихи Ахматовой в частности. Например, в «Литературной газете» в июле 1934-го выходит статья, в которой говорится: «Акмеизм наиболее полно и последовательно выразил идеологию русской буржуазии эпохи столыпинщины» [87] Черных В. А. Летопись. C. 338. . Ахматова обвиняется в мистицизме, эротизме. В том же 1934 году арестован в первый раз Осип Мандельштам. «Не осталось ни одного писателя, за исключением Анны Ахматовой, которые не подали бы заявления в Союз. Только она одна не подала такого заявления», — ябедничает партийный функционер-литератор при подготовке Первого съезда писателей [88] Тименчик Р. Д. Анна Ахматова в 1960-е годы. C. 17. .

К этому же периоду относится и обращение Ахматовой к Шекспиру. В конце двадцатых она начинает изучать английский язык, а в начале тридцатых переводит «Макбета». Перевод этот, скорее всего, не был закончен. «Можно полагать, что практического стимула эта затея лишилась и в связи с опубликованием в 1934 году двух новых переводов трагедии — Сергея Соловьева и Анны Радловой. Переизбыток публикаций шекспировой драмы именно в этом году — одна из очередных дьявольских гримас эпохи», — пишет Р. Д. Тименчик [89] Ахматова А. А. Requiem / Сост. и прим. Р. Д. Тименчика и К. М. Поливанова. М.: МПИ, 1989. C. 19. .

Убийство Кирова 1 декабря 1934 года и последовавшая после этого волна «большого террора» стали событиями, которые напрямую коснулись миллионов людей, в том числе родных и друзей Ахматовой. Сотни тысяч людей погибли. И точно так же, как строки Пушкина и Данте оказывались созвучны современным событиям в восприятии Ахматовой, «Макбет» вплетался в стихи, посвященные арестам и гибели близких. В это время возникают первые наброски того, что впоследствии войдет в «Реквием».