Михаил Кравченко - Звезды комбата

«Коммунистам и комсомольцам быть впереди, вести за собой беспартийных бойцов, образцово выполнять приказы командиров, неустанно повышать бдительность, помня высокий интернациональный долг, достойно вести себя на чужой территории, сохранить и передать польскому народу богатства Силезии…»

Ночная сторожкая тишина окутала плацдарм. Но воины в землянках не спали. Каждый думал о предстоящем бое. Думал о нем и комбат Хохряков: «Каким оно будет, это зимнее наступление? Вот если бы пробиться прямо к самому Берлину!»

В районе Сандомира, где затаились полторы тысячи боевых машин, около двенадцати тысяч орудий и минометов, где были сконцентрированы войска десяти армий и двух корпусов, метель стихла и запорошил снег. Ночью стужа сковала раскисшие дороги и поля.

Хохрякова не особенно волновало резкое понижение температуры. Будучи в госпитале, он слышал рассказ одного из танкистов 8-го мехкорпуса о том, как их танки «припаялись» в укрытиях к земле. Утром экипажи по сигналу «Тревога!» кинулись выводить боевые машины, а они вмерзли гусеницами в грунт.

— Вот было работы — вытаскивать их! — смеялся раненый танкист. — Всей ротой кирками и ломами сперва освободили из ледового плена одну тридцатьчетверку, затем буксиром вырывали все остальные.

Опыт политработника, умение чутко прислушиваться к мыслям воинов Хохрякову и здесь пригодились. Еще с вечера он обошел роты и взводы и увидел, что все машины переставлены в капонирах на деревянные подкладки.

Сон никак не шел к комбату, вертелась на уме пословица: «Чем черт не шутит, пока бог спит». И майор, накинув полушубок, тихо вышел из землянки и начал обходить танковые капониры. То и дело в тишине слышались глухие фразы:

— Стой! Кто идет!

— Двести девятый.

Часовой у танков. Командир может переброситься с ним несколькими словами, не нарушая требований устава, подбодрить, снимая тем самым напряжение, обычное перед боем.

Скоро — артподготовка. Затем вступит в дело пехота. А за ней придет и очередь танкистов.

На рассвете 12 января экипажи разбудил гром залпов. Это ударили гвардейские минометы — «катюши». Вслед начался шквальный огонь ствольной артиллерии.

Хлопнула дверь в землянке комбата:

— Началось, товарищ гвардии майор! — торжественно сообщил дежуривший в то утро по батальону гвардии лейтенант Агеев.

Моментально ожил дремавший лес. Из землянок выскакивали офицеры, солдаты. На ходу застегивая верхнюю одежду, они бежали к своим машинам. Брезенты и маскировочные сети полетели прочь, заскрежетали люки башен. Взревели моторы, и густой дым от сгоревшей в дизелях солярки окутал лес. А на переднем крае противника все бушевали разрывы мощной артиллерийской подготовки. Хохряков подумал: «После этой тысячеголосой канонады на врага обрушатся эскадрильи краснозвездных бомбардировщиков и штурмовиков. Затем ринутся в бой штурмовые стрелковые батальоны с танками непосредственной поддержки пехоты. И лишь после них настанет наш черед».

После громоподобного залпа «катюш» почти два часа бушевал артиллерийский ураган в главной полосе обороны гитлеровцев. За это время, как позже вспомнит в своей книге «Сорок пятый» маршал И. С. Конев,

«…все кругом было буквально перепахано, особенно на направлении главного удара… Все завалено, засыпано, перевернуто… Не считая пушек и минометов мелких калибров, по противнику били двести пятьдесят, двести восемьдесят, а кое-где и триста орудий на каждом километре прорыва…»

Вражеские траншеи, дзоты и блиндажи, проволочные заграждения были разрушены, минные поля и склады боеприпасов взорваны. Многие гитлеровцы, оставшиеся в живых на позициях главной полосы обороны, не могли прийти в себя от этого смерча, кое-кто из них в буквальном смысле обезумел. Штурмовые батальоны, а за ними общевойсковые соединения завершили прорыв и вскоре заняли вторую полосу обороны противника. Краснозвездная авиация перенесла свои удары на ближние тылы гитлеровцев.

В эти минуты командир 7-го гвардейского танкового корпуса С. А. Иванов подал команду:

— По машинам!

Генерал Сергей Алексеевич Иванов — бывалый воин. Еще в 1918-м, когда над молодой Советской республикой нависла смертельная опасность, он, юный рабочий-москвич, вступил добровольцем в только что организованный полк Красной Армии. В тяжелых боях на Южном фронте Иванов становится командиром. С тех пор воинская служба стала его призванием, делом всей жизни. Окончил Академию механизации и моторизации РККА, затем — Академию Генерального штаба. С первых дней Великой Отечественной С. А. Иванов — командир танковой дивизии, а 14 декабря 1943 года он принял 7-й гвардейский танковый корпус. В этой должности генерал Иванов блестяще провел Житомирско-Бердичевскую и Проскуровско-Черновицкую операции, а за умелое руководство частями и героизм, проявленный в Львовско-Сандомирской операции, Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 23 сентября 1944 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В бою под Бродами летом 1944 года комкор был тяжело ранен.

Не одну отличную боевую характеристику написал генерал Иванов на комбата Семена Хохрякова. Он любил его за личную храбрость, за решительность и находчивость, за увлеченность своим делом и за беззаветную преданность Родине, высоко ценил его командирские способности, которые обещали обязательно перерасти в талант военачальника.

К рокоту краснозвездных истребителей и бомбардировщиков, пролетавших над плацдармом в сторону фронта, присоединился и гул танковых моторов: 7-й гвардейский корпус в полосе 52-й армии генерала К. А. Коротеева двинулся в прорыв. В голове 54-й гвардейской танковой бригады, возглавляемой полковником И. И. Чугунковым, передовым отрядом шел усиленный батальон гвардии майора Хохрякова. На крыльях, на броне позади башен и даже на моторных жалюзи машин разместились десантом гвардейцы-мотострелки из батальона Героя Советского Союза гвардии майора Николая Ивановича Горюшкина. Они в белых халатах словно слились с побеленными накануне операции тридцатьчетверками.

В течение ночи бригада, обогнав части 9-го мехкорпуса и сбивая на своем пути разрозненные группы противника, устремилась в общем направлении на Ченстохову. «Вперед! И только вперед!» — было их кличем.

У генерал-полковника П. С. Рыбалко были излюбленные тактические приемы, способы ведения боевых действий, он неустанно наставлял своих воинов: в наступлении не бойся открытых флангов, обходи узлы сопротивления, входи в тыл врага, уничтожай его средства связи, захватывай и выводи из строя аэродромы и железнодорожные станции, нарушай снабжение, деморализуй войска противника.

Комбригу 54-й гвардии полковнику И. И. Чугункову не пришлось напоминать комбатам эту своеобразную танкистскую «науку побеждать» — они шли быстро, не оглядываясь назад…