Кирилл Вышинский - «Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева

И всё же я прилетел в Москву 7 сентября в самолёте вместе с людьми, предназначенными для обмена. Характерная деталь — в этот день по трапу самолёта в Борисполе спускались в основном мужчины призывного возраста, те, кого освободили из заключения в России. Это подтверждало, что Зеленский остался заложником пиар-кампании, что вёл Порошенко. Вместе со мной на «обменном» самолете во Внуково прилетели и мужчины, и женщины, и люди пенсионного возраста — те, кого держали на Украине в тюрьмах по политическим статьям и считали врагами. Путин добился их освобождения, поскольку, в отличие от украинского президента, не просто был самостоятелен в своих решениях, но еще и понимал — за этих людей больше некому вступиться. Собственно, этого же хотели и сотни тысяч россиян, которые следили за эпопеей освобождения. Помню, как буквально через пару дней после возвращения женщина на Арбате сказала, узнав меня: «Мы так вас ждали, так за вас плакали…» Эта реакция простых россиян была куда более искренняя, чем помпезная встреча, что устроили освобождённым украинцам в Борисполе.

Так почему же я оказался в самолёте до Внуково, хотя никак не хотел встревать в обменные списки? Едва я вышел на свободу, ко мне стали приходить разные люди. В том числе и мой бывший однокурсник, теперь — депутат Верховной Рады от партии Зеленского «Слуга народа», с удостоверением внештатного советника президента Украины в кармане.

Все говорили об одном: «Тебе (Вам) нужно быть в самолёте вместе с теми, кто выбран для обмена, их 34 человека».

С той же просьбой ко мне обратилась по телефону и уполномоченный по правам человека при Президенте РФ Татьяна Москалькова. С её слов я понял, что обмену «35 на 35» придают огромное значение, это межгосударственный акт чрезвычайной важности. Подобного ещё не было — это прямой акт между Украиной и Россией, обмены пленными в Донбассе, пусть даже крупные, как в декабре 2017 года, не идут ни в какое сравнение. Меня попросили стать в определенном смысле гарантом того, что после моего выхода из тюрьмы и отъезда из Киева обмен не сорвется. Я не мог сказать «нет».

Апелляционный суд г. Киева освободил меня на законном основании, и, по большому счету, я не обязан был никого слушать — очень хотелось сесть в первый же самолет и оказаться в Москве. Но мне стало понятно, что, как я ни отворачивался от политики, как ни старался добиться справедливости по суду, на одних лишь юридических основаниях, — этого не получится. Без политики не обойтись. Я попал в эту историю только потому, что оказался в центре политической интриги. Её придумали в своё время в администрации президента Порошенко, и она продолжилась после прихода к власти нового президента Зеленского. Придётся в этой политической ситуации жить — или существовать — дальше.

После моего освобождения коллеги-журналисты часто спрашивали: «Почему именно вы?» Ответ на этот вопрос — в особенностях политического проекта по спасению рейтинга Порошенко. В его основе — стремление показательно освободить Олега Сенцова, осуждённого в России за подготовку теракта. Украинские власти декларировали, что меня на него обменяют, с первых часов моего ареста. Пора сказать несколько слов об этой фигуре, вернее, о том медийном образе, что создали вокруг неё.

Я не знаком с Сенцовым лично. Мой коллега корреспондент ВГТРК Андрей Медведев проводил своё расследование по делу Сенцова. После моего освобождения он многое мне рассказал. Андрей пришёл к выводу, что Сенцов в самом деле готовил террористический акт.

Андрей Медведев увидел в фигуре Сенцова типичный образчик тех людей, что рассчитывали на социальные лифты, порождённые Майданом. Он был совладельцем компьютерного клуба в одном из спальных районов Симферополя, видимо, творческий человек, по крайней мере, не без амбиций. Снял на видеокамеру один фильм — о мальчике, ходившем в его клуб, после чего получил громкий статус режиссёра.

В 2014 году он был активистом Автомайдана в Симферополе. Участники этого движения проводили свои акции на машинах. Они пикетировали здания госучреждений и особняки неугодных политиков, патрулировали города, охотились на «титушек». Разогнать скопление автомобилей гораздо труднее, чем толпу людей. Поэтому автомайданщики в 2014 году стали передовым отрядом «революции гидности». Из них вышло немало госдеятелей постмайданной Украины. Например, лидер киевского автомайдана Дмитрий Булатов стал министром молодёжи и спорта. Ничем на этом посту не запомнился, кроме одной сомнительной полукриминальной истории. У него была отрезана часть уха, и он говорил, что его изуродовали неизвестные «с русским акцентом». Они якобы похитили главаря автомайданщиков и пытали. Потом выяснилось, что кусок уха он потерял в разборке со своими единомышленниками.

Похоже, что у господина Сенцова тоже были расчёты на постмайданную политическую карьеру. Но в марте 2014 года по итогам референдума Крым стал российским, и это похоронило мечты лидера симферопольского автомайдана. Сенцов ушёл в подполье, стал активистом «Правого сектора». В его планах теракт — взрыв памятника Ленину и мемориала с вечным огнём. Подготовка к нему велась на дилетантском уровне, компоненты для взрывчатки собирали чуть ли не по «Поваренной книге террориста». Сенцова и его компанию взяли, когда они стали закупать селитру и серебрянку через интернет.

Вот в чём был обвинён Олег Сенцов и за что получил приговор в суде. Судя по его заявлениям в прессе после выхода из российской тюрьмы — «В Крым только на танке!» и тому подобное, он вошёл в роль пламенного революционера-боевика, и выходить из неё не собирается.

Но взрыв в центре Симферополя, пусть даже ночью, — это не шутки. Не сомневаюсь, что и Пётр Порошенко был прекрасно проинформирован, что собирался сделать «режиссер» Сенцов в Симферополе и за что получил достаточно суровый приговор. Но Порошенко это не останавливало — ему было важно получить голоса тех, кто на Украине считал Сенцова образцом для подражания.

Таков контекст политической истории с моим арестом. То обстоятельство, что Сенцов снял один (!) любительский фильм, позволило провозгласить его творческим человеком, страдающим за политические убеждения. Из него сделали супермедийную фигуру — он получил премию Сахарова, кучу заявлений в свою поддержку со стороны ПАСЕ, международных организаций кинематографистов, людей из Голливуда и тому подобное.

На Банковой улице, где находится администрация президента Украины, прекрасно понимали — адекватной Сенцову фигуры с украинской стороны для обмена нет. Кого предложить на обмен, чтобы российская сторона согласилась? Решили — Вышинского. Я был достаточно медийной личностью — собственный корреспондент ВГТРК на Украине, у меня много друзей среди российских журналистов, часто принимавших участие во встречах с Путиным. Арест и обвинение в госизмене должны превратить меня в высокомедийную фигуру, сравнимую с Сенцовым.