Виктория Мочалова - Лытдыбр [Дневники, диалоги, проза]

Мне представляется, что, оглядываясь на те события, ругать Горбачёва сегодня – как-то совершенно глупо и безыдейно. Зато давно пора уже признать его бесспорную заслугу.

Мы родились в государстве, где уголовным преступлением считалось читать запрещённые книги, рассказывать анекдоты, критиковать власть. В государстве, которое заботливо обнесло своих граждан колючей проволокой, а в Уголовном кодексе записало: “Измена Родине, то есть <���…> бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР <���…> – наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества и со ссылкой на срок от двух до пяти лет или без ссылки или смертной казнью с конфискацией имущества”.

Спасибо Михаилу Горбачёву, что такого государства на территории России больше не существует, и никто из нас в нём не живёт.

Спасибо и за то, что при нём государство перестало тысячами отправлять своих граждан в страшную афганскую мясорубку.

И за то, что мы живём в стране, где можно читать любые книги, высказывать любые мысли, пользоваться интернетом.

Спасибо вам за всё, Михаил Сергеевич. Живите долго.

Политический плюрализм в России, как обычно, дискредитирован.

Важно сознавать, что случилось это отнюдь не из-за Путина или Ельцина. И не из-за Керенского с Милюковым. Случилось это по одной очень простой причине: чтобы размежеваться, нужно сначала объединиться.

А этого в России не произошло ни в 1905 году, ни в 1917-м, ни в 1989-м, ни в 2011-м.

У населения нашей страны ни по одному ключевому вопросу общественного бытия не существует консенсуса. Ни по экономике, ни по внутренней политике, ни по внешней, ни по оптимальному устройству государственного строя.

А когда нет консенсуса, нет никакого подобия объединяющей большинство граждан системы ценностей – неоткуда взяться и нормальным политическим партиям, которые могли бы выражать волю своего избирателя и претендовать на его доверие. Что б там ни было написано на партийных знамёнах, избирателю заранее неинтересно. Потому что у него просто нет способа узнать, что сама партия думает о своих собственных лозунгах.

Это, конечно, печально, что клептократия относится к электорату как к тупому, бессмысленному быдлу.

Но беда в том, что и оппозиция относится к нему в точности так же.

Случалось ли вам в последние 10 лет видеть в России политика, которому действительно интересно было бы построить электоральную базу, достучаться до рядовых граждан, заручиться поддержкой улицы, найти с соотечественниками общий язык? Я такого не припомню. Ни среди думских клоунов, ни среди оппозиционеров. И это не их вина. Это следствие одного простого факта: общего языка у населения России попросту не существует. Потому и у политиков не может быть с населением никакого общего языка.

Когда-нибудь он, надеюсь, появится. И будет пригоден для общения между жителями Грозного и Владивостока, Кемерова и Калининграда. Тогда и властям российским тоже придётся его осваивать, разговаривать на нём, спорить. Тут-то и возникнут полноценные партии, у которых разными будут не только лозунги, но и намерения. Партии, про которые понятно будет: эти хотят поднять подоходный налог, а те – НДС. Эти хотят платную медицину, а те – страховую. Эти хотят дружить с Ираном, а те – с Америкой. Сегодня такого понимания нет ни про одну российскую партию. Понятно лишь одно: все хотят во власть. То есть программа у всех, по сути, совершенно одинаковая. И любая политическая борьба в таких условиях – бутафория чистой воды. То есть кресла они, конечно же, делят, но к политике, к государственному управлению вся эта возня не имеет отношения.

На выходе имеем то, что имеем – однопартийную систему. Есть Партия власти – и совершенно неважно, как она себя обзовёт. Хоть нерушимым фронтом коммунистов и беспартийных. Главное, что программа у неё состоит из единственного пункта: быть у власти.

14 декабря 1825 года группа офицеров-заговорщиков вывела на Сенатскую площадь в Петербурге около 3000 солдат Московского гвардейского и Гренадёрского полков, чтобы помешать приведению к присяге престолонаследника Николая Павловича Романова.

Целью мятежа, впоследствии названного восстанием декабристов, была ликвидация самодержавия в России и отмена крепостного права. Правительственные войска, втрое превосходившие мятежников по численности, открыли огонь по толпе, убив 1270 человек, в том числе 79 женщин и 150 малолетних. После этого трупы и раненых утопили в Неве, прорубив полыньи во льду замёрзшей реки.

Суд над выжившими участниками декабрьского восстания приговорил 5 человек к четвертованию, 31 – к отрубанию головы, 17 – к гражданской казни, 16 – к пожизненной каторге. Впоследствии царским указом часть приговоров была смягчена. Всего по этому делу привлекалось к ответственности 579 человек. Негласно расследовалась причастность к заговору генерал-майора Мордвинова и графа Сперанского, которых восставшие планировали поставить во главе временного революционного правительства, но никаких обвинений им предъявлено не было, и оба вошли в состав Верховного суда, осудившего заговорщиков.

О причинах, побудивших представителей тогдашней сословной и экономической элиты российского общества выйти на Сенатскую площадь, лучше всего рассказал пресс-секретарь В.В. Путина Дмитрий Песков:

“Сытые стали недовольными, потому что, став сытыми, они захотели инвестировать в своё государство, они захотели инвестировать в свою демократию, они захотели быть причастными к управлению страной, к её будущему, и вот здесь наше государство забуксовало, потому что государство по природе своей – оно косное, оно консервативное, оно не успевает за развитием людей, люди стали недовольными” [172].

Требование декабристов об отмене крепостного права было выполнено в 1861 году, через 35 лет после казни руководителей восстания. Что до отмены самодержавия – до таких реформ наше косное и консервативное государство так и не созрело.

Весь фокус заключается в том, что основная особенность интеллигенции, в моём понимании – это неумение и неготовность ходить строем.

Поэтому любая попытка оценивать эту, прости Господи, социальную группу чохом, как будто бы она не из отдельных личностей складывается, а составляет какой-нибудь единый блок, вроде армии или профсоюзов, заведомо ни о чём.

Понимаю озабоченность тех россиян, которые видят в новом законе о митингах законодательную отмену 31-й статьи Конституции.