Рения Шпигель - В тени Холокоста. Дневник Рении

Мне действительно надо прекратить беспокоиться о всяких глупостях. В конце концов, у меня есть твердое свидетельство того, что З. меня любит (Mein Liebchen was…). Арианка осталась на танцы. Прекрасный, прекрасный, прекрасный вечер. Будем надеяться, что на этой неделе мы наконец… О! Булуш, правда. З. ушел с танцев, потому что приревновал меня.

Вообще сегодня ничего не произошло, ни сегодня, ни вчера. Жизнь идет как обычно, то есть мы встречаемся время от времени, гуляем под руку (больше не представляю, как гулять по-другому), мы разговариваем, что-то напеваем и очень счастливы вместе. Я имею в виду, для меня это блаженство, ангельское наслаждение. А для него? Должно быть, то же самое, иначе он бы не строил планы пойти на вечеринку 1-го, «чтобы принадлежать только друг другу», как выразился Мацек.

Я все время думаю, вспоминаю и мечтаю, мечтаю все время в школе. Ничего не могу учить, ни о чем больше не могу говорить – только о моментах, когда З. говорит: «Не бойся, я с тобой» или «У нас был бурный вечер», «Еще только половина двенадцатого». Странно… Странно… Все думают, никто даже не сомневается, что мы уже… Но на самом деле у нас ничего не было, хотя все так, как будто было. Однажды, когда шел дождь, каждое слово произносилось в руки, виски, губами и головой, шепотом, ах! Меня от этого бросает в дрожь. Не знаю… Не думаю… Он не будет так изощряться, чтобы меня возбуждать до крайности! А почему я пишу сегодня? Потому что дождь, и все идут сгорбившись, и какой-то переполох с мамочкой, который я даже понять не могу, ощущаю какую-то вялость, хотя все-таки вполне благополучно, потому что… Нора говорит мне, что я «должна быть счастлива». Чтобы быть счастливой, мне нужна мама и солнце и (первый ребенок). Меня пробирает дрожь, но не от холода. «Мой взгляд затуманен?» [64] Возможно, отсылка к словам вальса 1931 г. Mały pokoik («Маленькая комнатка», слова – Тадеуш Кончик, музыка – Виктор Крупинский). Ах! Я такой маленький зверек, да…

Мы не договаривались насчет этого почтового вечера, но встретились на улице (как здорово) и пошли туда вместе. Я немного потанцевала с Юлеком Б. и один раз с Зигу. Мне стало дурно, так что мы ушли.

З. сегодня чем-то обеспокоен, но не хотел мне сказать, в чем дело. Во время прогулки все было в самом деле хорошо. Сначала он был какой-то вялый, но потом оживился, и мы никак не могли распрощаться у моих ворот.

Я сообщу о сломанном пальце в поликлинику и скажу отцу, что это из-за садизма его сына.

Рена, занимайся! Мы потратили столько драгоценных минут перед аптекой. Очень милое прощание, да! Хочу спать, но мне уютно, то есть приятно, что я его увижу завтра в 6 часов вечера. Увижу?

Вы мне поможете, Булуш и Господь!

Зигуш, мой муж. У него шелковистая борода – кто бы мог подумать. Гладкие руки, мягкие, их так приятно поглаживать. Кусок конфеты, от которой З. откусит первым. Вот почему он «не смог бы спать рядом со мной». Я даже не поняла фильм, все было про Зигу! Зигу! Зигу!

Я такая глупая, я обдумывала свою ситуацию – и Норину, размышляя, может быть, она в лучшем положении! Но я люблю моего любимого, и мы вместе, и я могу до него дотронуться и разговаривать с ним. Пусть только это, но это много. Мне нужно скрестить за него пальцы и дать ему талисман для выпускных экзаменов. Но все равно ему надо заниматься, серьезно. Завтра в школе. Пока, дорогой.

Мама, если бы только ты была здесь и это видела. Вы мне поможете, Булуш и Господь… Поможете, правда?

Вот это была суббота. Два дня его не было в школе. Мацек пытался строить козни! Ну и что?! Глупость.

Ирка начала как сумасшедшая флиртовать с Вальдеком, так что я ей сказала, что он в меня влюблен без памяти. Я это сделала как настоящая женщина. В конце концов, Вальдек мне только немножко нравится, а вообще-то мне до него дела нет. То же самое с Мацеком, но все-таки!

Сегодня я его видела… А потом я слышала кусочек разговора между Юлеком и К. Г.: «Удивляюсь на Зигу». Я не знала, но инстинктивно чувствовала, что это о любви Зигу или, вернее, о привязанности Зигу ко мне. Это меня так разнервировало, что заболела голова и я впала в действительно плохое настроение. Я правда чувствую, что ни в чем не достойна Зигу, это правда… А кто достоин? Никто! Нет такой девушки, у которой было бы столько достоинств, как у него, и кто любил бы его больше, чем я. Во всяком случае, меня это обеспокоило. Но в самом деле, какое мне дело до удивления Юлека? Пусть себе, почему нет. Ох, я глупая, и все. Если бы З. хотел, он бы меня нашел, но это не важно. Я та, кто любит сильнее всех, все, что мне нужно взамен, – немного нежности, не такой большой любви, как моя. Мне довольно того, что есть, – только это, и в то же время так много! Вообще, мы в прошлое воскресенье строили планы на сегодня. Но неопределенные. А я знаю, что будет?

Вы поможете мне, Булуш и Господь. Сомневаюсь, что мы встретимся.

Мама, в такой день, как сегодня, было бы хорошо, чтобы кто-то был рядом, кто-то близкий моему сердцу, дорогой, любимый и любящий. Это могла бы быть только ты. Мама, мне так плохо. Ты знаешь, иногда я нахожу Зигу оправдания. Вот, например, он не подошел ко мне, а я говорю, что это просто потому, что он не мог; он не зашел ко мне, а я говорю, что это потому, что он постеснялся (он правда легко смущается!). Глубоко в душе я думаю, что он… ну, я не знаю. И наконец, сегодня об этом заговорила бабушка. Да, бабушка права, но у нее очень старомодный подход. Бедная, дорогая бабуля сделала неуклюжую попытку мне помочь, а вместо этого ранила мое и так кровоточащее сердце. Потребуется какое-то время, чтобы его залечить. А излечится ли оно вообще? Я теперь знаю, что Ю. и Т. решили вмешаться в нашу любовь. Ой, это так отвратительно, эта борьба и этот день. Не знаю, почему этот день ощущается таким грязным.