Рения Шпигель - В тени Холокоста. Дневник Рении

Да, я глупая, я наказана за то, что была так счастлива, вопила от счастья. Сейчас лучше, и в том, что я пишу, меньше горечи, но я помню, помню, как было больно. Во всем виновата я и моя ревность, от которой я попытаюсь избавиться. Все это мне было небольшим искуплением за Иркины просьбы и за то, что она поцеловала руку Зигу, и что он должен ее кормить. Бог послал мне это создание в утешение… Не знаю, когда… я увижусь с тобой. Лида ужасная.

Вы мне поможете, Булуш и Господь!

Прошел уже месяц после нашего памятного поцелуя. Зигу мне об этом напомнил. Он пришел с Мацеком. Мацек поцеловал меня в макушку в знак приветствия, Зигу покраснел. Ладно, но когда Мацек поцеловал меня в щеку, Зигу был в ярости, и правильно. Он попытался это загладить и в то же время скрыть смущение, поэтому начал меня обнимать, так нежно гладить, что я была безмерно тронута и… чуть оцепенела. «Какое у нее гладкое лицо», – сказал и вспомнил, как однажды дома у дорогой маленькой Ируси он понюхал мой запах, то есть духи. Мацек об этом вспомнил. Он крепко сжимал мою руку. Когда заговорили об этой… книге, и Мацек говорил о случае, о котором З. хотел мне в пятницу рассказать, З. сказал: «Мацек, остановись, это “цветок мысли”, она это слушать не должна», – и так об этом забеспокоился, как… он один может.

О многом, очень многом я не могу написать, потому что не знаю как, мне надо это запечатлеть в своей голове, сохранить в сердце, чтобы использовать в минуты печали. Я должна знать наверняка, что З. меня любит! И надо просить Бога, чтобы все было, как сказал «наш друг»: после войны, после школы, с Зигу, моим замечательным супругом… У меня просто дух перехватило, он написал в мой дневник вот что: «1) Счастье – это удовлетворение, которое человек испытывает, когда может перестать хотеть хотя бы на одно мгновение и ценить то, что он имеет. 2) Взгляд на что-то красивое в искусстве или природе немедленно пробуждает память о любимой женщине». Как прекрасно и как верно! Я это ощущаю каждую минуту, даже в повседневной жизни, в сказочной жизни из книг и в жизни мысли, то есть в мире мечтаний. Там живут только воспоминания и мечты. Я люблю всем сердцем. Я захлебываюсь от любви, как он… да, потому что он тоже… Мы оба этого хотим, делаем многозначительные лица, и наши губы слегка вытягиваются сами по себе, М. даже это отметил. Булуш, приезжай, выслушай меня, оцени. Я не назначила дату, я не знаю, я все еще жду…

Вы мне поможете, Булуш и Господь!

Я пошла в приход. Начинаю к этому привыкать. Пошли с З. погулять. Я у него ищу защиту от Мацека. Ируся Хаусер, эта Ируся, очень преуспевает с Фиунио. Я желаю ей счастья и очень рада. Я в полном замешательстве. З. – самый чудесный, «Я на тебя когда-нибудь злился?» Но эти глаза! Пока! Спокойной ночи, я ухожу в мечты, хотя и устала. До следующей встречи с З., когда? Я его увижу в своих мечтах. Вы мне поможете, Булуш и Господь!

Я уже видела Зигу, и у меня была хандра, я скучала по нему, «и так все и идет». А тем временем я живу совсем без известий о мамочке.Видимо, дела там плохи. Бедная мама. Что бы я ни ела, я думаю о ней, мысленно делюсь с ней каждым кусочком, как и каждой радостью и печалью. Пожалуйста, Господи, пусть это действительно сбудется, чтобы я могла всем с ней поделиться. Мама, это я пишу тебе! Пишу так, как если бы слова, написанные здесь, имели магическую силу и могли вызвать тебя. Пусть они звучат так, чтобы их услышал Великий Боже на небесах и ты, дорогая, там, вдали.

Вчера я видела, как били евреев. Какой-то ужасный украинец в немецкой форме бил каждого, кто ему встречался. Он их бил и пинал, а мы ничего не могли сделать, такие слабые, такие бессильные… Нам приходилось молчать. И в тот момент моим единственным успокоением была мысль о мести, о да, месть сладка, но она не должна быть кровавой. И я хочу дожить до того времени, когда я смогу высоко держать голову, когда я буду равным, свободным человеком в свободной, демократической стране. Я хочу, чтобы мы тогда были счастливы с Зигу, вместе со всеми, кто прошел через этот ад бесчестия, бойни и унижения. Я хочу быть счастливой, хочу, чтобы сбылись мои мечты, и Ты мне в этом поможешь, Господи, потому что я верю в Тебя, потому что Ты меня никогда не подводил.

Каждое утро мимо проходят целые армии раненых немцев. И мне их жаль. Мне жаль этих молодых, усталых парней, вдалеке от своей родины, матери, жены, возможно, детей. Кто-то и за них молится всем сердцем, кто-то плачет о них бессонными ночами. Такова ирония судьбы…

Настроения, мысли, слова – все меняется… Они меняются, вспыхивают и гаснут волнами. Я довольна, потому что сердце подсказывает мне, что мамочка приедет. На следующей неделе от нее придет сообщение.

Я расстраиваюсь, когда слышу, что они собираются нас отправить, что будет гетто, что там очень плохо. И, кроме этого, из-за своих личных мелких проблем я теряю остатки духа.

Лида омерзительно заигрывает с Зигу при мне. Он ведет себя очень глупо. Он ужасный эгоист, почему он не думает обо мне? Почему? Но я уже даю себе торжественные обещания, что без приглашения или назначенного свидания я не буду ходить в приход. У Лиды это не заигрывание, а что-то естественное, и как неестественно! Ирка сделала ужасную вещь. Я злюсь на Зигу, но все мои неприятности уходят при одной мысли – мамуля!

Вы мне поможете, Булуш и Господь. Мама, мама, приедет??? Когда… Мамочка. Когда… Зигу.