Сильвана Патерностро - Жизнь Габриэля Гарсиа Маркеса

ПАТРИСИЯ КАСТАНЬО. Мы с его биографом Джеральдом Мартином отдельную поездку организовали, чтобы воспроизвести тот переход из «Ста лет одиночества»; мы двигались от Майкао в сторону Барранкаса — это в Гуахире, и сегодня Барранкас имеет важное значение, потому что рядом располагается крупное угольное месторождение Эль-Серрехон. В те времена там тоже, видимо, что-то подобное существовало, не зря же полковник Маркес из Риоачи переехал в Барранкас. Думаю, это были бывшие колонизированные территории, их только осваивали, как, скажем, у нас в свое время осваивали фронтир [75]. Должно быть, в Барранкасе тогда разводили много крупного рогатого скота — ну, я так думаю. Туда мы и поехали в поисках сведений об истории их семьи, о приезде полковника Маркеса в Барранкас. Донья Транкилина не сразу с ним приехала, он один сначала отправился. Потом уже донья Транкилина последовала за ним в Барранкас, и они обосновались в собственном доме, но к тому времени через полковника уже прошла длинная вереница любовниц (он, судя по всему, был неуемным по части женщин). И есть предположение, что одной из его любовниц стала мать Медардо — женщина, как говорится, достаточно свободных нравов.

Мы расспросили массу людей в городке — тех, кто родственниками им приходится или знает ту давнюю историю. Оказалось, что и сама история, и ее связь с городом очень живы и ярки в памяти людей. Там вообще все довольно любопытно получилось. Познакомились мы с одним старичком, махоньким таким, дряхлым, так он сказал, что своими глазами видел, как Медардо умер. Он был тогда мальчишкой лет семи или восьми и в тот день шел по поручению, что-то кому-то нес. На углу улицы он оказался ровно в тот момент, когда полковник Маркес выстрелил из своего револьвера в Медардо. И знаете, что восхитительно в традиции устного пересказа историй? В Барранкасе мы вечером вышли на улицу, сели на скамейку — у них, знаете, скамейки такие забавные, туда-сюда раскачиваются, — и подбегает к нам внучка одной матроны, с которой мы уже беседовали, и говорит: «Мой дедушка рассказывал мне, как та смерть случилась». И прямо тут же, посреди улицы, складно, как заправский рассказчик, принимается живописать о тех событиях; вы себе представить не можете, какой это был восторг.

Не знаю, почему я тогда не взяла с собой фотокамеру. Скорее всего, потому что в то время фотоаппараты очень тяжелыми были. А девчушка рассказывает: «Тем временем полковник Маркес поджидал Медардо. Он знал, что он появится, — в тот день устраивали праздник в честь святой Девы, покровительницы города…» Медардо жил на ферме. «Медардо должен был прийти с кормом для скотины, потому что собирался несколько дней провести здесь на празднике. И полковник ему сказал: „Я должен убить тебя, Медардо“». А Медардо что-то такое про пулю чести ответил, не помню уже. Однако девочка описывала событие так, словно оно вчера случилось. Думаю, все это у Джерри в книге есть, но на меня сильное впечатление произвела сама эта традиция — из уст в уста передавать истории прошлого. Девчушка эта. Она будто из драмы Эврипида отрывок декламировала, заучила и наизусть шпарила. Я в полном потрясении, потому что та история году в 1907-м произошла, и поди ж ты, о ней по сию пору в городе живые воспоминания хранятся, хотя на дворе уже 1993 год.

ЭДУАРДО МАРСЕЛЕС ДАКОНТЕ. Конечно, в Аракатаке очень жарко, но не будем забывать, что город лежит в отрогах гор Сьерра-Невады. И река там несет «свои прозрачные воды по ложу из белых отполированных камней, огромных, как доисторические яйца» [76], как он пишет в «Сто лет одиночества». Почему? Потому что река спускается с заснеженных горных вершин Кристобаль-Колон и Симон-Боливар. Это река Фрио, река Фундасьон. Там жарко, однако ночью становится прохладно, и все благодаря горам и рекам с ручьями, несущим со Сьерры талую воду. Растительность очень буйная. Места просто великолепные.

Здесь два сезона — сухой и дождливый; это типичный климат для побережья. Если приедете в сухой сезон, то увидите, что повсюду одна сплошная пылища. Но вы заметите и банановые плантации, а бананы нуждаются в большом количестве влаги, так что дожди тоже есть, как без них. Бывает, зарядят тропические ливни с грозами, вода с небес потоками извергается, конца и края не видно, как тот нескончаемый ливень, что у него описан в рассказе «Исабель смотрит на дождь в Макондо».

Вся Аракатака в романе присутствует. И река с кристально чистой водой — река Аракатака, очень живописная. Там невероятно красиво, по берегам пляжи песчаные, маленькие такие. И деревья миндальные. Вся центральная площадь Аракатаки миндальными деревьями окружена. Жарища. Полуденная сиеста. А знаете, сколько народу там, проезжего в основном? Аракатака же как центр, здесь много дорог сходится. Это сюда индейцы с гор Сьерра-Невада спускались. Проезжих полно. Поезд ходит. Да, еще и придумки местные. Например, во времена банановой лихорадки в Колумбии мужчины кумбиамбу [77]плясали, а над головой не свечки зажженные держали, как оно полагается, а скомканные в жгуты кредитки, тоже подожженные. Все эти вещи в романе есть.

И сразу понимаешь, что у Габо в повествовании огромное влияние на ход событий оказывает окружающая обстановка, атмосфера. Предрассудки играют важную роль. Поселения окрестные со своими причудами. Природные явления. Ливни. Страшный зной. Все это не может не сказываться. Вы же знаете, проливные дожди с грозами могут там по двое-трое суток идти, и тогда кажется, что с неба сыплются камушки, потому что дождь — стеной, потоки, реки воды, и это, должно быть, оставило в нем неизгладимый след. Он напитывался впечатлениями от всего, что творилось вокруг, пока природные стихии бушевали с тропическим неистовством. Ведь до недавнего времени в Аракатаке не было электричества. Только маленький генератор на весь городок.

Весь этот край, от Сьенаги до Аракатаки и дальше до Фундасьона, — это все банановая зона. Земля здесь очень плодородная, благодаря стекающим с гор рекам в этой маленькой долине, широкой долине, скопились аллювиальные наносы. Аракатака была сельскохозяйственным городком. Там уже ощущались первые признаки банановой лихорадки. Все банановые плантации были сосредоточены в этом районе. Первое время владельцы банановых плантаций сами жили при них.

Мой дед Антонио Даконте прибыл туда из Италии и считался в городе важной персоной. Открыл лавку — «Магазин Антонио Даконте». Он не был невесть кем. Дед эмигрировал из Италии ближе к концу девятнадцатого века и высадился в Санта-Марте. Один из первых колонистов в Аракатаке; он пришел туда и фактически помог основать город. Он появился в Аракатаке, когда туда пришли турки и итальянцы; Аракатака была крошечным поселением.