Елена Докич - Несломленная

В этом контракте я переписала на отца все, что заработала до сих пор. Но деньги, которые я перевожу ему сейчас, – это бонус, контрактом они не предусмотрены. Я надеюсь таким образом откупиться от него и обрести хоть какое-то спокойствие.

Я беру свою сумку с ракетками, и мы с Энрике идем на корты, где у нас встреча с моим потенциальным тренером. Хайнц Гюнтхардт – бывший тренер Штеффи Граф. Он живет в Монако и согласился со мной поработать. Мы проводим добротную тренировку, и я думаю, что мы можем сработаться, но хочу еще подумать.

Десять дней мы с Хайнцем интенсивно тренируемся, а потом я еду в Лос-Анджелес на итоговый турнир WTA. Там, однако, мои надежды на удачное выступление и хорошие призовые рушатся уже на первой тренировке с Жюстин Энен: я подворачиваю голеностоп. Боль адская, голеностоп опухает до невообразимых размеров. На следующий день он становится сине-фиолетовым, и я не могу ступить на ногу. Физиотерапевты бросаются мне на помощь в надежде исправить ситуацию за три дня, что остались до моего первого матча. Возникает мысль сделать инъекции, но в итоге мы ограничиваемся повязкой. Я полна решимости сыграть, и через сутки я уже могу ходить, хоть и неуверенно.

Перед первым матчем я говорю себе: «Просто выйди на корт и попробуй сыграть» . Я не хочу сниматься. Откровенно говоря, я и не могу себе этого позволить. Мне нужны деньги.

Моя соперница – Анастасия Мыскина – вообще не тот человек, с кем хочется играть на одной ноге. Но выбора у меня нет. На разминке я еле передвигаюсь, так что в матче мне остается только лупить со всей дури по каждому мячу, до которого дотягиваюсь. В моем состоянии это единственная возможная стратегия – с каждого мяча стараться пробивать навылет. Еще я рискую не только с первой, но и со второй подачи. К моему облегчению, у меня все летит куда надо, а Мыскина не показывает лучшей игры. Я побеждаю буквально на одной ноге – 6:3, 6:4.

Эта победа обеспечивает меня финансово на ближайшие несколько месяцев. Но в следующем матче мне играть с Сереной Уильямс, первой ракеткой мира. В наших предыдущих встречах с Сереной я не взяла ни партии, а сегодня не уверена даже, что смогу выйти из номера, не то что дойти до корта. Я закинулась болеутоляющими и все равно хромаю. Я собираю все свои эмоциональные и физические силы, чтобы сыграть этот матч.

Я еле-еле покрываю корт. Каким-то чудом в первом сете я добираюсь до тай-брейка, но проигрываю его 1:7. Во втором с голеностопом становится еще хуже, а Серену уже не остановить – я больше не беру ни гейма.

Неделя была тяжелая, но я довольна и заработала 100 000 долларов, которые покроют мои расходы на переезды и тренера.

Мы с Энрике летим в Гонолулу, чтобы развеяться и побыть вдвоем.

В конце ноября мы с Энрике на рождественские и новогодние каникулы едем к нему домой в бразильскую Куритибу, его родной город. Его родители – прекрасные, очаровательные, добрые люди. Они тепло принимают нас у себя дома на окраине города, хотя живем мы в его квартире в центре. Его родители немного в курсе того, через что мне пришлось пройти, – он им рассказал. Они очень обо мне заботятся.

Со стороны мы с Энрике выглядим счастливой обрученной парой. Но, к моему расстройству, в Бразилии у нас все не очень. Главным образом – из-за того, что раньше я чувствовала себя единственной женщиной в его жизни, а теперь я вижу, как он флиртует с другими, а от меня отдаляется. Напряжение, которое растет между нами, уже невозможно игнорировать. Перед его родителями мы продолжаем изображать влюбленных. Но жениться мы больше не собираемся. Я понимаю это потому, что свадьбу мы не обсуждаем, у нас нет никаких четких планов или хотя бы даты. Пока что я просто надеюсь, что наши отношения наладятся.

У семьи Энрике есть дом на побережье, и мы на несколько дней едем туда. С нами едет его тренер по физподготовке. Нам обоим это будет полезно, и тренер – приятный парень. Мы с Энрике тренируемся вместе, но еще мы ругаемся. Я чувствую, что он не осознает, каким трудом мне далось решение быть с ним. Не понимает, как я переживаю из-за того, что бросила семью, особенно брата. Мне не кажется, что он видит, как мне больно и как я покалечена.

Еще мы ссоримся из-за того, что он засматривается на других женщин. Он отпускает о них комментарии все чаще и чаще – особенно в Бразилии. Однажды одна из таких ссор перерастает в настоящий скандал со слезами. Тренер ничего не говорит – я вижу, что он не хочет вмешиваться. Я сглаживаю конфликт.

Энрике не извиняется. Остаток дня он ведет себя так, будто ничего не произошло. К этой теме он не возвращается. Я тоже.

За несколько дней до Рождества мой отец дает очередное скандальное интервью, которое я читаю в Интернете.

– Я бы не вынес, если бы Елена оказалась лесбиянкой, – говорит он в этом материале. – Я бы руки на себя наложил.

В этом же интервью он говорит, что Энрике ему не нравится и что мы с ним скоро расстанемся.

– Она мне про него не говорила и, когда я прочел об этом в газетах, я не поверил, – говорит он. – Мне он не нравится. Надеюсь, их отношения скоро закончатся. Я вообще не верю, что у них это серьезно – в противном случае я бы что-то предпринял. Надеюсь, они скоро разойдутся.

В любой другой день я бы просто закатила глаза, но после нашей гигантской ссоры я уже не уверена в том, что его слова про наше скорое расставание не окажутся пророческими.

Мы встречаем Новый год в Бразилии и через несколько дней улетаем в Монако. Я надеюсь, что в 2003-м смогу со всем разобраться.

В новом году ничего не меняется. Если уж на то пошло, становится хуже. В январе в Монако под восхитительными люстрами торгового центра «Метрополь» я разражаюсь безутешными рыданиями. Я ловлю ртом воздух и одновременно стараюсь спрятаться от взглядов. Я чувствую, как меня окутывает непроглядная темнота. Такие срывы последнее время происходят со мной регулярно.

Раз в несколько дней меня накрывает мощный поток слез, сопровождаемый плохими, мрачными мыслями. Это может произойти где угодно: на кортах, перед телевизором, у нас на балконе и вот теперь – в «Метрополе», куда я пришла развеяться, глазея на витрины.

Энрике больше не выступает за команду «Эрроуз» – она разорилась. Теперь он в «Формуле V8 3.5» и иногда уезжает по работе, так что я остаюсь одна. Но, даже когда он рядом, нашим отношениям это не помогает. После всех наших ссор я ушла в себя, и мы друг от друга отдалились. Когда мне что-то нужно, он отвечает односложно и неохотно. Он думает, что мне нужно просто двигаться вперед, жить своей жизнью. Он не раз это говорил. Он утверждает, что понимает, как мне тяжело, и поддерживает меня, но его незаинтересованность и равнодушие подсказывают мне, что ему плевать.