Елена Докич - Несломленная

После «Ролан Гаррос» я на неделю возвращаюсь потренироваться в Монако и наконец принимаю решение насчет тренера. Я найму Борну – решаю попытать счастья. Да, в туре он работал только с одной теннисисткой. Но он приятный парень, с ним легко общаться, а мне нужен кто-то, кто будет рядом со мной на завтраке, обеде и ужине, кто будет тренировать меня и спарринговать со мной. Если бы мне был нужен обычный тренер, Борну я бы не наняла – у него нет ни опыта, ни рекомендаций. Но мне нужен кто-то, кто сделает мою жизнь проще и избавит от лишнего стресса. Человек, который станет мне другом. Напарник, который не позволит мне погрузиться в эту чудовищную печаль, которая меня преследует.

Мне нужен тот, кто поможет мне выжить, – повестка дня на сегодня именно такая.

Мы с Энрике встречаемся с Борной на моем следующем турнире в Вене. Энрике на взводе. Они с Борной познакомились еще в начале этого года, но теперь Борна – мой тренер, и Энрике, похоже, из-за этого сердится. В Вене я впервые вижу брата Борны Тина – тихого, сдержанного парня, совсем не такого, как Энрике и особенно Борна. Он несколько раз приходит на мои матчи и тренировки. Мне он нравится – от него веет каким-то приятным спокойствием.

Через несколько дней Энрике уезжает из Вены на гонку. Я дохожу до четвертьфинала, а потом мы с Борной едем в Истбурн и на Уимблдон. Борна еще не понял, насколько у меня все плохо с родителями: он хочет связаться с ними и надеется организовать какое-то воссоединение. Я говорю ему, что это бесполезно, и уж тем более они не станут разговаривать с хорватом. Но он все равно звонит им, и, конечно, они его отшивают, говоря: «Единственное, что она может сделать для исправления ситуации, – это вернуться домой».

Несмотря на то что я нашла поддержку в лице моего нового тренера, я все равно погружена в уныние. В Ист-бурне я сразу проигрываю, а на Уимблдоне в первом круге обыгрываю хозяйку корта Елену Балтачу, но газеты все равно пишут, что я выгляжу «вялой». На самом деле я не только выгляжу вялой, но и чувствую себя такой. Я не знаю, что должна делать на корте.

Уверенности по-прежнему никакой нет, а значит, нет веры в свои удары, свою игру, свои способности. Во всем начинаешь сомневаться. Так что на корте я зажата, ни головой, ни сердцем я не в игре. То, что происходило в моей жизни последние полтора года, дало о себе знать. Я посеяна на турнире 11-й, но Елену обыграла с трудом.

В раздевалке после матча я чувствую внутреннюю пустоту. Мне удается дойти до третьего круга, где я проигрываю 16-летней русской девочке по имени Мария Шарапова. В отчетах о матче пишут, что я была «не похожа на себя».

Мы с Борной приезжаем тренироваться в Монако, и становится очевидно, что Энрике ему не рад. После первой же нашей тренировки Энрике весь кипит от раздражения и критикует мое решение нанять Борну.

– Он молодой, и у него нет опыта, – говорит он, наматывая круги по гостиной. Но я знаю, что дело не в неопытности Борны. Просто Энрике ревнует.

– Больше у меня никого нет, – говорю я. – Нечего тут обсуждать.

Энрике злится, что я наняла Борну, не посоветовавшись с ним. Ему не нравится, когда я принимаю решения сама. Энрике любит, когда все так, как хочет он. За год, что прошел с нашего переезда в Монако, он стал больше меня контролировать. Например, он говорит мне, что делать с деньгами, которые я зарабатываю. Хотя сам продолжает пялиться на других девушек у меня на глазах. Еще он начал обсуждать меня и детали нашей личной жизни с другими людьми. Иногда до меня доходят его грубые комментарии, и мне очень грустно, что он так ко мне относится.

На турнире в немецком Фильдерштадте мне как игроку топ-5 подарили машину от спонсора – «Porsche Carrera 4S». Это прекрасная машина серебристого цвета. Несколько раз я на ней ездила, но мне такие вещи не очень интересны – зато я знаю, что Борне нужна машина, пока он в Монако. Поэтому я предлагаю ее ему на время нашего тренировочного сбора.

Энрике встречает эту информацию с очевидным раздражением. Ему очень нравится эта «Porsche», хоть у него есть и своя машина – «BMW M3».

– Пусть он возьмет мою, – говорит он.

Я знаю почему: ему невыносима мысль, что Борна будет ездить на машине лучше, чем у него.

Борна ждет внизу, так что Энрике спускается, чтобы передать ему ключи. Но вместо того чтобы просто отдать ключи, он швыряет их на 30 метров в кусты и резко уходит.

В последующие дни Энрике продолжает дуться. Он холоден.

Однажды приходит понимание, что мы больше не можем быть парой. Я рассказываю Борне, что хочу уйти от Энрике, что мы несчастны. Борна соглашается помочь мне вывезти мои вещи от Энрике. После тренировки, пока его нет дома, мы с Борной и еще несколькими друзьями, живущими по соседству, встречаемся у меня дома, чтобы всем вместе собрать мне вещи.

Меня с вещами отвозят в квартиру друга, где живет и Борна. Энрике звонит не переставая. Он в шоке, что я уехала, и умоляет меня вернуться.

– Сегодня я переночую здесь. Позвоню тебе завтра, – говорю я.

Он продолжает обрывать телефон и на следующий день. Он настаивает, что я должна к нему вернуться, и в итоге убеждает меня в этом.

– Все будет по-другому, – обещает он.

Но буквально в первые часы моего возвращения все катится к черту. Как только я переступаю порог квартиры, мы начинаем ругаться. Он орет на меня, так что в конце концов я беру сумку с ракетками и нерешительно ухожу.

На улице я звоню Борне. Я вкратце рассказываю ему, что произошло, что одна я туда больше не вернусь. Я прошу его приехать и помочь мне забрать оттуда мои оставшиеся вещи. Энрике я говорю, что все забираю, потому что между нами все кончено.

Энрике начинает вести себя как идиот: по всей квартире швыряется моими вещами. Кубок летит в стену. Потом обувь. Одежда. У него сорвало башню. Мне удается что-то собрать и сложить в сумку.

Вмешивается Борна:

– Слушай, братан, ну отпусти ты ее. Дай ей уйти. Она поедет в гостиницу. Вам нужно провести несколько дней порознь.

Энрике на такое предложение реагирует плохо. Если оно что-то и дало, так только то, что он обезумел еще больше и продолжил бросаться вещами.

В поисках идей я замечаю на мраморном столе его компьютер. Я беру его и поднимаю над головой.

– Так, если ты еще хоть одну драную вещь в меня кинешь, – говорю я, – я разобью твой сраный компьютер.

Он останавливается. Бешенство вроде бы отступает с его лица.

– Ты козел, – говорю я.

Мы с Борной уходим. Наши друзья приезжают второй раз за сутки, чтобы помочь мне с вещами, и, хоть ситуация и жутковатая, мы с Борной шутим, что нам надо открыть компанию по организации переездов.

Мы с Борной заселяемся в гостиницу в Монако и просим дать нам соседние номера, потому что я немного побаиваюсь Энрике.