Александр Николаев - Так это было

Конечно, появление на фронте частей РОА изменило бы в корне всю обстановку по многим причинам. На одной из них я остановлюсь, приведя пример со станцией Лиски.

В июле месяце 1942 года на крупную узловую станцию Лиски Воронежской области немцы сбросили десант в пятьдесят парашютистов, одетых в форму войск НКВД. Операция происходила ночью. Руководил ею майор Б.

Первым делом, майор с несколькими офицерами и охраной захватили комендатуру. Получив нужные сведения, коменданта и его помощника парашютисты заперли в подвале. Под предлогом, что бывший комендант оказался «немецким агентом», начальнику станции приказали впредь подчиняться новому коменданту.

В это время на станцию прибыл воинский эшелон с подразделением дивизии, предназначенной для этого участка фронта. Начальника эшелона и всех командиров вызвали «на совещание» и всех задержали.

К утру с ближайшей станции потребовали принять следующий эшелон. Начальник станции по приказу нового «коменданта» дал согласие. Когда эшелон был уже в пути, со станции Лиски пустили ему навстречу поезд из нескольких товарных вагонов. Происшедшее вскоре крушение вывело из строя важную железнодорожную линию.

Находившемуся в городе батальону было приказано занять оборону на восточных окраинах и не пропускать к городу никакие части.

В штабе фронта поняли, что на станции творится что-то неладное. Туда была послана воинская часть. Она была остановлена. Её командира доставили в комендатуру и арестовали.

К полудню к городу подошли передовые немецкие танки. Станция Лиски с воинским эшелоном и другими составами была занята почти без боя.

Я рассказал коротко об этом действительно имевшем место эпизоде, чтобы показать — насколько изменилась бы обстановка на фронте при участии Русской Освободительной Армии. Несомненно, даже после поражения немцев под Сталинградом, началась бы все увеличивающаяся деморализация советских армий и дни сталинской тирании были бы сочтены. Те же окружающие Сталина, чтобы спасти свои шкуры, выдали бы своего «вождя» живым или мертвым. Даже «дворцовый переворот», сделанный позднее Хрущевым-Берия, не смог бы их спасти. Да у них и не хватило бы времени. Крушение режима произошло бы значительно быстрее крушения третьего Райха. При сформированном правительстве с правосудием, а не местью, те же коммунисты сражались бы в наших рядах, и война вступила бы в последнюю фазу освобождения страны от «союзников», если бы Гитлер воспротивился заключению почетного мира. Обессиленная немецкая армия, сражаясь даже только на восточном фронте, не смогла бы долго сопротивляться.

Таковы были перспективы на будущее в сорок третьем году. Но уже в конце предыдущего года руководителям Освободительного движения следовало по мере возможности интересоваться уже существующими формированиями, делая главный упор на моральную чистоту участников этих войск, которые в конце концов предназначались для будущей Освободительной армии, учитывая при этом то обстоятельство, что воинские части, получившие боевое крещение в стычках с партизанами, обещали быть наиболее устойчивыми в будущих сражениях.

Гитлеровцы при всяком удобном случае предпочитали делать черную работу чужими руками. В лагерях издевались над пленными поощряемые немцами полицаи и всякого рода отребье, среди которых было много засланных советских агентов.

Конечно, даже в лучшие времена, в лучших лагерях пресная баланда и сырой, как глина, хлеб — исходили от немцев, но и из этого менее чем скудного питания часть уворовывалась полицаями, поварами и прочими придурками при попустительстве (а часто и при материальной заинтересованности) немецких комендантов.

В добровольческих частях разного рода прощелыги, упыри, моральные уроды ценились немцами на вес золота.

В Бобруйске и после посещения полка генералом Власовым отделом пропаганды заворачивал все тот же Карлов.

В распоряжение Восточного запасного полка немцы отдали бывшую центральную усадьбу совхоза в Дуриничах, находившуюся километрах в двадцати от города. Вскоре после приезда генерала часть посланных туда на отдых выпускников офицерских курсов перешла к партизанам. Перешли в партизанский отряд Ливенцова большинство участников музыкального взвода, прихватив с собой инструменты. Чтобы навести порядок, в полку был создан Особый отдел во главе с капитаном Зеленовским. Бравый капитан вместе с поручиком Козаренко (бывший чекист), при тесном сотрудничестве с комполка Янецким превратили свое учреждение в застенки, подобные Лубянке. Там не только с особым изуверством истязали проволочными жгутами и сухими бычьими жилами подозреваемых в связи с партизанами (или арестованных по доносу) военнослужащих полка, но и запарывали насмерть привезенных из окрестных сел… старух, у которых внуки или дети находились в партизанах.

Позднее, уже во время формирования Освободительной армии, пришедшего на прием капитана Зеленовского генерал Власов просто выгнал.

Таких, как Карлов, Зеленовский, Козаренко и сам подполковник Янецкий, принимавший иногда участие в пытках, — были, конечно, единицы. Но не следует забывать пословицу о ложке дегтя в бочке меда!

Как и следовало ожидать, дела на фронте у немцев складывались все хуже и хуже. Их обещания относительно создания РОА оказались «филькиной грамотой». Партизанское движение разрасталось. Агитаторы партизан обещали добровольцам коренные изменения в сталинском режиме и прощение всех грехов. Ушедшие зимою в лес солдаты и офицеры передавали через жителей письма оставшимся в полку, где авторы клялись, что перебежавшие не понесут никакого наказания за свое пребывание в добровольческих формированиях. В некоторых письмах оставшимся напоминалось о зверствах капитана Зеленовского, чьи приемы только увеличивали количество перебежчиков.

А гражданское население оккупированной территории? Какие претензии можно было предъявить ему в то смутное время?

Когда позднее я попал во Францию, где находилось у власти хотя и пронемецкое, но все-таки правительство, с местными органами власти, полицией, госпиталями, хорошо налаженным снабжением населения, восточная политика Гитлера мне показалась еще более дикой, бессмысленной, преступной.

Гражданское население оккупированной территории находилось тогда между молотом и наковальней. С одной стороны, его мордовали немцы, не проявляя никакой заботы ни о его питании, ни о прочих нуждах. По-прежнему устраивались облавы, и молодых мужчин и женщин увозили в Неметчину.

А партизаны приступили теперь к систематическому грабежу населения, устанавливая продразверстки на каждый дом в деревне, угрожая непокорным расправой с приходом Красной армии, которая была уже теперь не за горами.