Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Как только завершилось турне с альбомом Appetite, я вернулся в Лос-Анджелес и ощущал себя довольно лениво и неуютно. Впервые за два года у меня не было расписания, согласно которому я должен находиться в определенном месте и выполнять определенную работу. Меня так долго не было, что теперь ничто не приносило мне удовлетворения, а повседневные дела казались чуждыми. Я не понимал, как мне идти в магазин за продуктами, если неделю назад я играл на стадионах в Японии. Я так долго гастролировал, что забыл, что когда-то сам покупал себе выпивку и сигареты, и от чего я по-настоящему не мог избавиться – так это от ожидания очередного выброса адреналина от игры на сцене. Мне хотелось, чтобы каждый день по-прежнему приносил мне головокружительные ощущения. Пришлось искать, чем заполнить эту пустоту.

Пока у группы был перерыв, я отправился в сольный тур, не выходивший за пределы Лос-Анджелеса. Настроение было еще более упадочное, чем когда-либо. Когда все замедляется и я не знаю, куда себя деть, у меня появляется непреодолимая тяга к саморазрушению.

Не думаю, что я сам в этом виноват. Скорее, это естественный побочный эффект. После двух лет гастролей любому человеку нужно много времени на то, чтобы успокоиться и заземлиться. Где бы я ни жил, я жил с головокружительной скоростью и понятия не имел, что со мной происходит. Для своего заземления я не сделал ничего, так что уж точно не мог оставаться на одном месте. Наша карьера подразумевает, что нужно работать постоянно только для того, чтобы взлететь. А дальше все идет ровно. Прошло пять лет, восемь лет… Мне было восемнадцать, а теперь мне было двадцать три. У меня получилось, у нас получилось. Я наконец-то оказался дома и с разбега влетел в стену.

В какой-то момент своей жизни я был настолько одержим героином, опиумом и всем, что производили из маков, что каждый день ходил в библиотеку изучать культурную и научную подоплеку этих наркотиков. Я прочитал все, что нашел: от учебников, объясняющих химический состав наркотиков, до исторических книг, описывающих эволюцию триад и других китайских банд, управлявших торговлей и контрабандой наркотиков. Еще я читал обо всех своих героях-рок-звездах… все оказались наркоманами. Если подумать, мне удалось стать частью наркокультуры без образа в голове, которому я пытался подражать. Простое противоречие имело для меня смысл: все в городе употребляли героин, и потому он меня совсем не интересовал. Но как только я попробовал, то очень сильно увлекся… Я просто не чувствовал необходимости афишировать свой интерес.

Первые и последние книги о рок-н-ролле, которые я когда-либо читал, были сплошь о героине и других наркотиках и наделали слишком много шума. Я читал «Молот богов» о Led Zeppelin и «Никому не выбраться живым» – история группы Doors. Там почти весь текст о наркотиках, и я тогда настолько подсел, что только ради наркотиков их и читал. Остальное меня не интересовало. Мне кажется, эти книги написаны в основном для собственного развлечения авторов; они казались неточными и полными всякого дерьма. И после этого я больше не читал ни одной рок-н-ролльной биографии.

Получается, я не сделал домашку и так и не изучил жизнь других наркоманов в рок-н-ролле. Но в то же время мне это было и не нужно: позднее я и так познакомился с Китом Ричардсом, Эриком Клэптоном и Рэем Чарльзом. Думаю, что у любого настоящего наркомана изначально есть что-то общее с другими наркоманами. Почему-то я знал, что у нас общие интересы, словно зависимость нам их подсказывала. Сам того не подозревая, начинаешь испытывать к таким людям симпатию.

Героин тогда был для меня в новинку, это было приключение, это было личное убежище в собственном теле и разуме. После того как я несколько раз прошел ломку и процесс очищения, неизбежный дискомфорт перестал меня обескураживать. Возможно, я понимал, насколько пагубна зависимость, когда очищался, но после некоторого воздержания я снова вспоминал о том, как сильно люблю получать кайф.

В тот период я как раз долго не употреблял и скоро снова открою для себя это занятие. Это было в 1989 году: мы уже объездили почти всю Америку, Канаду, Европу, Японию и Австралию. Мы наблюдали за тем, как с нашим альбомом ничего не происходило целый год, а потом он вошел в десятку лучших, да еще и с синглом, занявшим первое место. Мы сняли три клипа, надолго задержавшиеся на MTV – канале, который нам очень помог, но на который нам было плевать. Мы выступали на Американской церемонии вручения наград и исполнили Patience с Доном Хенли за ударными. Мы гастролировали с нашими друзьями и героями. Наконец-то мы стали той группой, которой всегда и были в своем представлении… только лучше.

Когда мы приземлились в Лос-Анджелесе в конце турне Appetite, каждый из нас, один за другим, отправился заново открывать то, что мы оставили дома: Дафф вернулся домой к своей девушке Мэнди (на которой женился в 1988 году), Стивен – к своей девчонке (не помню, с кем он тогда встречался), Дуг уехал в Сан-Диего, Алан вернулся в Редондо-бич, Аксель отправился к Эрин, и вскоре мы с Иззи остались в Лос-Анджелесе одни, с нашим новеньким багажом «Халлибертон» и без постоянного места жительства. В этот момент каждый из нас стал жить своей отдельной жизнью. Мы получили достаточно денег за гастроли, а теперь еще стали поступать деньги от продаж альбома Appetite, так что необходимость выживать нас больше не мотивировала. Думаю, все тогда притормозили и пытались насладиться достигнутым результатом. Только вряд ли кто-то из нас знал, как это делается.

Иззи позвонил, и мы отправились к другу Сеймура Касселя, которого назовем здесь Биллом. В Австралии мы снова распробовали кокаин, так что к времени возвращения домой у нас уже проснулась к нему жажда. Кроме того, после двух лет гастролей мы подсознательно чувствовали, что заслужили отдых. Как бы то ни было, у Билла был хороший вкус в наркотиках и у него всегда их было много.

Когда становишься хоть немного знаменитым, происходит несколько обычных вещей: в Голливуде, если приходишь в бар, все хотят купить тебе выпить, ты можешь попасть в любой клуб. Нравится тебе это или нет, ты становишься одним из ярких представителей ночной жизни. Когда это стало происходить и с нами, мне показалось это самым неинтересным способом проводить время. Голливудская сцена по-прежнему была отстойной, и чем больше меня узнавали, тем меньше она мне нравилась. Количество «приятелей», желающих со мной «потусоваться», выросло вчетверо, и мне пришлось совсем изолироваться. Даже в тех редких случаях, когда мне хотелось куда-нибудь пойти, я обнаруживал, что голливудская сцена, какой мы ее знали, умерла: «Кэтхаус» закрылся, а больше в Лос-Анджелесе не было ничего интересного. Всем в группе нужно было время, чтобы расслабиться. Сейчас я понимаю, что сам позволил себе погрузиться в эту соблазнительную героиновую зону комфорта. Это был единственный аспект успеха и славы, который не казался мне скучным. На самом деле никакой альтернативы и не было. Мне не хотелось шляться по стрип-клубам, искать горячих девчонок или как-то еще пользоваться своим недавно обретенным успехом. Все, чего мне хотелось, – это тусоваться у Билла и принимать наркотики.