Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Мы сделали то, что должны были, чтобы вернуть его в форму, но никакие слова не действовали. Он начинал спорить, а потом обвинял нас в ответ. (Кстати, он по сей день спорит с нами о том, почему его тогда выгнали из группы.) Иногда мне казалось, что я его убедил и он меня понял… а потом он выкидывал какой-нибудь фокус: например, не приходил на репетицию. Его невозможно было урезонить – как и кого бы то ни было в таком состоянии. И если серьезно, в эмоциональном плане Стивен был ненамного старше третьеклассника, в лучшем случае шестиклассника.

Когда мы пытались справиться со злоупотреблением Стива, возникла, мягко говоря, нелепая ситуация: вот я говорю ему, что он наркоман, хотя я сам не лучше, ведь я только недавно завязал и по-прежнему бухаю, и при этом пытаюсь навязать ему какие-то правила. По сути, я как будто критиковал свое собственное отражение в зеркале. Я понимал, что тут кроется какое-то лицемерие, но мне было все равно – разница между Стивом и мной, независимо от того, из чего состояла наша химическая диета, заключалась в том, что я осознавал свои пределы. К сожалению, он уже давно их не видел, а Guns N’ Roses нужно было двигаться вперед любой ценой.

Как и мы с Иззи, Стивен поскользнулся и потерял равновесие на горе кокаина и героина, но, в отличие от нас, не смог восстановить баланс. Мы приходили к нему днем и пытались уговорить прийти на репетицию, а его глаза говорили нам все, что нам нужно знать: зрачки превратились в крошечные черные точки, которые легко разглядеть на фоне его голубых глаз. Он сидел перед нами и настаивал, что он не под кайфом, что он просто пил и принял немного кокаина, но мы знали, что это не так. Ему не помогало и то, что мы с Даффом всегда находили его заначку. Обычно он прятал ее либо за унитазом, либо за кроватью. Кроме нас, за ним больше некому было присмотреть. У него была подружка, но они расстались, так что он жил совсем один и потихоньку сходил с ума. Мы предприняли несколько попыток отправить его на реабилитацию и даже не один раз отвозили в клинику «Эксодус». Но каждый раз, когда он там оказывался, нам звонили и говорили, что он перелез через стену или сбежал через какую-нибудь заднюю дверь. Конечно, когда он так делал, в течение следующих нескольких дней он оказывался предсказуемо неуправляем. Должно быть, это своего рода рекорд: всего за этот период Стивен двадцать два раза сбегал из реабилитационного центра. Мы с Даффом не отставали от него, но понимали, что это лишь вопрос времени – так он утратит доверие всей остальной группы.

Между тем каким-то образом мы с Акселем снова стали общаться и оба были рады приступить к работе над новым альбомом – думаю, у нас настал новый плодотворный сезон. Аксель знал, что я завязал с героином и твердо решил держаться от всего этого подальше. После стольких неудачных стартов мы с Акселем и Даффом стали восстанавливать наше чувство единства, и Иззи не отставал. Мы все были рады его видеть, когда он появился в «Мейтс». Он приходил не каждый день, а, например, пару дней подряд работал, а на третий брал выходной, но нам удавалось вместе чего-то добиться. С Иззи очень легко поладить.

Он сыграл с Даффом, Стивеном и мной в нескольких новых песнях, и в эти мгновения былая энергетика вернулась, и атмосфера стала искристой и электрической.

Мы собрались у меня дома и написали больше половины альбомов Illusions в акустической версии буквально за два вечера. Мы начали с того, что перебрали все задумки, оставшиеся с прежних времен и не доработанные. Мы снова поработали над Back Off Bitch и Don’t Cry; у нас появилась песня The Garden, которую Аксель и Иззи написали с Уэстом Аркином. Над песней Estranged Аксель уже давно работал на пианино – он играл одни и те же партии снова и снова в Чикаго и после него. Было ясно, что она постепенно складывается у него в голове. Я начал писать гитарные партии для нее еще в Чикаго, так что теперь, когда мы на ней сосредоточились, она сложилась моментально.

Композиция November Rain была готова еще к выходу альбома Appetite for Destruction, но, так как у нас уже была Sweet Child o’ Mine , мы согласились, что еще одна баллада в альбоме не нужна. Кроме того, оригинальное демо этой песни длилось примерно восемнадцать минут, и никому из нас не хотелось тогда возиться с ней в студии. Это песня, с которой Аксель мучился годами, всякий раз, когда ему попадалось под руку пианино. Она и так звучала на репетициях постоянно, а теперь наконец взяла свое. Акселю было досадно, когда Том Зутаут предложил отложить ее до следующего альбома, потому что для него эта песня много значила. Он согласился, но возмущался потом еще много лет.

У нас были грубые наброски для Civil War , которую мы бренчали еще с первого турне по Австралии; я написал инструментальные партии, а Аксель написал и несколько раз переписал тексты. Теперь же, когда мы снова за нее взялись, все сложилось. You Could Be Mine – еще один не новый трек: мы написали его во время работы над Appetite, и мне всегда казалось, что лучше бы она вошла в тот первый альбом, потому что гораздо больше напоминает о тех временах, чем остальные песни в альбомах Use Your Illusion.

Мы долго крутили шестеренки, но за ту пару вечеров в Уолнат-хаусе к нам вернулось творчество, составляющее химию нашей группы: у нас с Иззи было несколько сырых идей, и не успели мы ничего осознать, как все вместе развили их в законченные песни. У меня был трек под названием Bad Apples прямиком из Чикаго, а еще Get in The Ring , для которого Дафф написал музыку. Все сразу же за них взялись, а также за длинную тяжелую риффовую мантру, которую я написал, когда жил с Иззи, и из нее получилась песня Coma . Песня длилась восемь минут; там был такой повторяющийся гитарный узор, который становился все более математическим и точным по мере развития. Акселю она очень понравилась, но поначалу это была единственная песня, для которой он не мог подобрать слова. Он очень гордился своим даром к стихосложению, поэтому его это сильно расстраивало… пока однажды вечером, много месяцев спустя, слова вдруг не пришли ему в голову. Мы закончили еще один эпический номер, который я задумал с Иззи, под названием Locomotive . А еще у нас была мелодия Dead Horse , к которой Аксель написал стихи и гитарную партию еще до того, как мы познакомились. Дафф принес So Fine – и музыку, и текст. Вскоре мы поняли, что песен для альбома у нас более чем достаточно. За несколько сессий нам удалось собрать весь этот материал быстро и относительно безболезненно.

Я все еще не понимал, почему это заняло у нас так много времени, но было ясно, что, как только мы нашли время, отбросили в сторону всякий бред и собрались вместе без ощущения враждебности, мы естественным образом вернулись в прежнюю атмосферу группы.