Софья Самуилова - Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931

Трудно передать, что чувствовал отец Сергий, узнав, что и последний из троих, Миша, принят. Он лучше всех понимал трудность исполнения того, о чем они молились, и потому был больше других потрясен.

– По молитвам блаженной Ксении совершилось чудо, – сказал он. – Никогда не забывайте этого!

Служба еще не начиналась. Отец Александр разговаривал на левом клиросе с псаломщиками. Молящиеся подходили к небольшому столику, стоящему внизу около клироса, и клали на медный поднос просфоры, поминанья и деньги. Когда поднос заполнялся, сторож переносил все на другой столик около жертвенника. Деньги со звоном катились по клеенке, покрывавшей столик.

– Скоро ли вы уберете отсюда этот престол сатаны? – послышался голос отца Сергия. Он только что пришел и с ходу заговорил о том, о чем толковал уже не раз. Можно бы поставить там, внизу, кружку или весь столик перенести к свечному ящику. Незачем около престола Божия деньгами звенеть.

Отец Александр обыкновенно отмалчивался. Он не видел в этом обычае ничего дурного и не соглашался с отцом Сергием. К тому же сейчас он был серьезно озабочен другим.

– У нас тут события поважнее этого развертываются, – сказал он, здороваясь с сослуживцем. – Слышали новость? Диакон Маркин приехал.

По лицу отца Александра можно было прочесть, что эта новость не доставляла ему удовольствия. Отец Сергий тоже сразу помрачнел.

– Что он вам говорил? – спросил он.

– Ничего не говорил, хоть бы из приличия подошел поздороваться. Собрались около него наши воротилы за свечным ящиком, шепчутся.

– Значит, подкапываться приехал? На живое место лезет? – возмутился отец Сергий, а отец Александр добавил в тон ему:

– На живое место, несомненно, а что подкапываться, так еще вопрос – сам ли он приехал или его вызвали?

Новособорные прихожане не очень ценили своего диакона Медведева. И голос у него был не особенно хорош, и выпить не прочь, и об отношениях его с квартирной хозяйкой ходили темные слухи. Священники тоже не были им очарованы и были бы довольны, если бы архиерей заменил его более подходящим. Но именно архиерей, и именно более подходящим, а не Маркиным, и не таким незаконным и нечестным путем.

– О чем вы думаете? – встретил отец Сергий «воротил», подошедших к нему после обедни договориться о том, чтобы Маркин послужил с ним в будущую пятницу. – Кукушку на ястреба меняете? Что, у него голос громче медведевского? Не лучше, а только громче. А остальные-то недостатки у них одни, только у Маркина они крупнее; недаром его из Балакова выживают. А как вы набрались смелости без архиерейского разрешения, на живое место диакона приглашать, пробу устраивать?

– Да мы не пробу, – возразил председатель церковного совета Андрей Платонович. – Маркин сюда к родным приехал, а мы надумали – в пятницу Медведев будет отдыхать, так пусть этот послужит для торжественности.

– О торжественности беспокоитесь в будни, – усмехнулся отец Сергий. – Что вы меня за малого ребенка считаете? Соберете в пятницу, кто поскандальнее, покажете им Маркина, а потом поедете архиерея за горло брать. Не буду я с ним служить.

– Настоятель не возражает, – продолжал напирать Андрей Платонович. Только с вами согласовать велел, потому что вы очередной.

– Настоятель с вами связываться не хочет, потому ко мне и послал. Если у Маркина совесть чиста, почему сам к настоятелю не подошел, не объяснил, что, мол, так и так, не могу трех дней не служа пробыть, разрешите. А он обходным путем, через адвокатов действует.

– Так если церковный совет желает! – повысил тон Андрей Платонович.

– Мало ли чего вы желаете! – вспыхнул и отец Сергий. – Ваше дело у ящика, там и распоряжайтесь, а в алтарь не лезьте, мы и без вас разберемся.

– Мы тоже имеем право каких нам хочется священнослужителей принимать, – настаивал председатель.

– Ваше право вам гражданская власть дала, там не вникают в наши церковные правила. А вы, как христиане, сами должны от этого права отступиться или пользоваться им умеренно, подчиняя его власти епископа. Мое последнее слово – если Маркин придет и будет облачаться, я разоблачусь и уйду. Просите тогда настоятеля, пусть он служит, если вы уверяете, что он согласен.

Отношения испортились всерьез и надолго. Андрей Платонович был человек властный и не любил, когда ему противоречили.

Это было первое и последнее такое крупное столкновение. До того причт и церковный совет жили мирно, разве иногда спорили со старостой Гурием Лукьяновичем, отличавшимся чрезвычайной бережливостью, вернее, скупостью. Он страшно любил копаться в деньгах и только ради этого удовольствия согласился принять должность старосты, не представлявшую для него никаких выгод, – церковные должности тогда еще не оплачивались. Зато нужно было провести целую кампанию, чтобы получить от него хотя бы три копейки на чернила. Уже обсуждены все доводы за и против такой траты. Уже Гурий Лукьянович пошел искать сторожа, чтобы послать в магазин, и вдруг он опять шаркает своими больными ногами и несет прошлогодний пузырек, на стенках которого присохла чернильная пыль: «Может быть, сюда водички налить, так и обойдется?»

Маленький анекдот, над которым можно посмеяться дома, хотя батюшки иногда и досадовали на старика, заставлявшего их тратить время на бесполезные разговоры. Теперь не то. Андрей Платонович и его сторонники смотрят на отца Сергия как на врага, они не привыкли, чтобы их так резко ставили на место. А отец Сергий не может позволить, по его выражению, «ногам стать выше головы». Много воды утечет прежде, чем забудется этот конфликт.

– А тебе до всего дело! – ворчал старик протоиерей, отец Василий Парадоксов, когда отец Сергий делился с ним своими заботами. – Везде поперек лезешь. Борода больше чем наполовину седая, а ведешь себя, как пятнадцать лет назад.

Парадоксов намекал на выступления отца Сергия на съездах 1910–1912 годов, одно из которых так всполошило присутствовавшего там представителя власти, что он счел нужным вызвать исправника. Именно тогда старик и заприметил молодого священника, заговорившего о том, что, прежде чем добиваться в Государственной Думе жалованья для духовенства, нужно добиться земли для крестьян.

– Где побывал? Домой-то заходил ли? – встречал отец Василий гостя.

– «Облетел всю поднебесную и приидох семо [103]», – отвечал тот, усаживаясь.

– То-то! Лидия Александровна! – звал хозяин старушку-свояченицу, ведавшую его хозяйством. – Чайку нам поскорее да закусить чего-нибудь, а то умрет, не дай Бог, с голода, мы отвечать будем. Где же все-таки был-то?

– У татарского муллы. Услышал, что им разрешили в мечети детей Корану учить, и пошел узнать, как они этого добились.