Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Что у секретаря съ барономъ происходило въ домѣ, о томъ было мнѣ тогда неизвѣстно, и болѣе потому, что я послѣ обѣда ѣздилъ ко второму судьѣ, по приглашенію его, въ гости. Онъ былъ мнѣ очень радъ и не могъ со мною довольно наговориться; и благосклонность его ко мнѣ была такъ велика, что онъ откровенно разсказывалъ мнѣ цѣлыя исторіи о своихъ канторскихъ межевыхъ дѣлахъ, которыя, по истинѣ, были смѣшныя, странныя и вздорныя, особливо, по поступкамъ барона. Чрезъ сіе получилъ я о семъ послѣднемъ весьма худшее мнѣніе, нежели какое имѣлъ до того времени. Мы просидѣли и проговорили съ г. Русаковымъ до самаго вечера, и я возвратился домой съ веселымъ духомъ.

Но симъ и окончу я сіе письмо, достигшее до обыкновенной своей величины, и скажу, что я есмь вашъ, и прочее.

(Декабря 80-го дня 1810 года).

Любезный пріятель! Въ семъ письмѣ представятся умственному взору вашему такія сцены, какихъ вы не ожидали: онѣ были прямо трагическія! Однако, о семъ услышите вы въ свое время, а теперь начну я продолжать повѣствованіе мое далѣе и разсказывать вамъ, что происходило у насъ послѣ того дня, которымъ окончилъ я мое предслѣдовавшее письмо. Оной былъ уже двадцатый мѣсяца ноября и 30-й моего пребыванія въ Козловѣ. А какъ въ наступившій за симъ день былъ праздникъ Введенія Богородицы и по сему случаю опять въ канторѣ присутствія, и ни; какого дѣла не было, то, вставши, по-утру и досадуя на новую сію остановку, сталъ я помышлять о томъ, куда-бы мнѣ въ сей день ѣхать и чѣмъ заняться; а между тѣмъ поджидалъ уже и возвращенія посланнаго въ Богородицкъ и извѣстія от своихъ домашнихъ, ибо, по счисленію времени, надлежало уже ему около сего возвратиться назадъ. А не успѣлъ я напиться чаю какъ погляжу, онъ и въ двери, и подаетъ мнѣ ожидаемыя письма. Господи! какъ я ему тогда обрадовался и какъ спѣшилъ спрашивать его, всѣ ли наши здоровы? «Слава Богу, отвѣчалъ онъ, всѣ здоровы и благополучны, приказали вамъ кланяться и прислали къ вамъ множество всякой всячины и все, о чемъ вы ни изволили писать». — «Очень, очень хорошо, подхватилъ я, такъ ступай же, братъ, и вноси сюда ко мнѣ все присланное съ тобою». А самъ спѣшилъ распечатывать и читать письма. Домашніе мои увѣдомляли меня, что они находились дѣйствительно всѣ живы, здоровы и благополучны, что все у нихъ тамъ было хорошо и въ порядкѣ, кромѣ только того, что от безмозглаго поляка вышли опять на меня новыя клеветы, совсѣмъ несообразныя съ разумомъ, но что онѣ презрѣны; что касается до моей отсрочки, то г. Давыдовъ и слова не сказалъ и дозволилъ мнѣ столько пробыть, сколько требовать будутъ необходимо обстоятельства дѣла, а только бы я безъ дѣла не заживался.

Всѣмъ симъ былъ я очень и доволенъ, а вскорѣ и натаскали ко мнѣ всего множество; но для меня всего пріятнѣе, были присланные экземпляры «Экономическаго Магазина», о которомъ, разсказывая нашимъ судьямъ, я успѣлъ уже такъ ихъ разохотить оный видѣть, что они вожделѣли уже получить себѣ сіи книги, которыми предварительно и обѣщалъ уже я имъ услужить. Но тогда уже нѣсколько и тужилъ, что обѣщалъ ихъ барону; но какъ обѣщаніе было уже сдѣлано, къ тому-жъ, и не грѣхъ было услужить ему за его хлѣб-соль и ласку симъ ничего мнѣ не стоившимъ подаркомъ, то, отобравъ одинъ экземпляръ, въ тотъ же часъ къ нему съ нимъ и поѣхалъ.

Баронъ принялъ меня ласково и подаркомъ моимъ былъ чрезвычайно доволенъ. Впрочемъ, примѣтно было, что онъ стыдился и совѣстился предо мною по поводу мытарства или, прямѣе сказать, плутовства своего, дѣлаемаго имъ, противъ всей справедливости, въ пользу Пашкова. Онъ началъ тотчасъ говорить о нашемъ дѣлѣ и стараться всячески прикрывать свою неправду кой-какими, но только слабыми резонами, что мнѣ не трудно было всѣ ихъ разрушать, и я напрямки ему ихъ оспаривать, хотя дѣлалъ сіе такъ, чтобъ онъ не могъ за то на меня разсердиться. Посидѣвъ у него и поговоривъ съ нимъ помянутымъ образомъ, поѣхалъ я от него къ городничему, который былъ въ сіе время уже очень болѣнъ, а вслѣдъ за мною, пріѣхалъ навѣщать его и баронъ нашъ, любившій сего добраго человѣка очень, а посидѣвъ у него, увезъ меня съ собою къ себѣ обѣдать. Между тѣмъ, пріѣхали къ нему и всѣ тамошніе обер-моты: Жихаревъ, Рахмановъ, Ивановъ и другіе, неспавшіе всю ту ночь напролетъ и проигравшіе болѣе двухъ тысячъ рублей одному попавшемуся въ ихъ когти дурачку и шутнику, нѣкакому господину Извольскому. У нихъ сдѣланъ былъ заговоръ, чтобъ сего пріѣзжаго изъ уѣзда простачка завести въ игру и объиграть какъ липку, но какъ-то имъ не удалось, а проигрались сами. Итакъ, и сей день препровожденъ былъ весь у нихъ въ игрѣ и за картами; но я, не дождавшись конца ихъ игры, уѣхалъ опять къ бѣдному нашему больному другу и, возвратясь от него на квартиру, засѣлъ читать свои гамбургскія газеты которыхъ прислали ко мнѣ домашніе мои цѣлую кипку изъ Богородицка.

Въ наставшій за симъ день ѣздилъ я, по обыкновенію, въ кантору. Судьи въ ней были всѣ и трактовали еще о нашемъ дѣлѣ и что-то положили. Секретарь вышедши изъ судейской, далъ мнѣ обѣщаніе, что онъ въ самый этотъ же день начнетъ писать опредѣленіе и кончитъ все чрезъ недѣлю и насъ отпуститъ. Не могу изобразить, какъ обрадовалъ онъ меня симъ своимъ обѣщаніемъ, ибо мнѣ тогдашняя козловская жизнь уже гораздо скучать начинала. Я зазвалъ его опять къ, себѣ на водку и постарался поугостить его, какъ можно лучше. А послѣ обѣда, ѣздилъ я опять къ больному, которому становилось отъ-часу хуже, и онъ находился почти при самой смерти; былъ тамъ же и баронъ, и мы пробыли у него до самаго вечера, а сей, возвратясь домой, препроводилъ я весь въ своемъ писаніи. Между тѣмъ, въ городѣ и въ сей день продолжалась ужасная игра, и Рахмановъ проигралъ цѣлыя четыре тысячи, а мнимый ихъ дуракъ выигралъ. Они хотѣли выиграть у него 10 рублей, а онъ и проучилъ самихъ ихъ такъ, что они почти не опомнились.

Въ слѣдующій день на-силу-на-силу кончили судьи всѣ свои голоса и начали писать опредѣленіе. И какъ они обѣщали отпустить насъ чрезъ недѣлю, то сіе удвоило мою радость, и я уже съ охотою билъ табалу, пріѣзжая въ этотъ день въ кантору, откуда поѣхалъ я къ барону и у него обѣдалъ, а тамъ ѣздилъ къ городничему, которому въ сей день немного полегчѣло. Тутъ познакомился я съ штабъ-лѣкаремъ тамбовскимъ Виквитомъ, за которымъ нарочно на почтовыхъ для городничаго посылали, былъ тутъ же и нѣкто г. Голофѣевъ, славный силачъ и забіяка, устрашавшій нѣкогда весь Ряжскій уѣздъ.

Наутріе, по причинѣ викторіальнаго праздника, былъ у насъ опять день гулящій. Я, видѣвши въ ночь подъ сіе число особливаго рода сонъ, предугадывалъ уже по оному, что этотъ день не пройдетъ безъ диковинки, а сіе, дѣйствительно, и совершилось.

По настаніи утра, переговоривъ кое-что съ протоколистомъ, приходившимъ ко мнѣ съ Кузьмичомъ моимъ, поѣхалъ я рыскать по городу съ поздравленіями и сперва къ живущему ближе всѣхъ ко мнѣ, директору г. Иванову. Сего нашелъ я уже натощак играющаго въ карты съ г. Извольскимъ. Поздравивъ его съ праздникомъ и пожелавъ имъ счастія, поѣхалъ я от него и за тѣмъ же къ г. Черневскому, а от него къ барону, — также идолопоклонничать. Тутъ огорчился я, увидѣвъ помянутаго штабъ-лѣкаря, увѣряющаго всѣхъ, что въ городничемъ нѣтъ никакой надежды, и что онъ вѣрно умретъ. Погоревавъ о семъ, ходили мы съ барономъ въ находившуюся подлѣ дома соборную церковь къ молебну, а оттуда зашли опять къ нему, а потомъ поѣхали съ нимъ вмѣстѣ обѣдать къ одному изъ землемѣровъ г. Селиванову, старичку очень доброму и всѣхъ насъ на пиръ къ себѣ приглашавшему.