Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Какъ хоромы мои были нетопленые, то присталъ я въ сей разъ въ избѣ у моего прикащика и тотчасъ побѣжалъ къ больному своему брату, котораго хотя засталъ еще живымъ, но въ отчаянномъ уже и совсѣмъ безнадежномъ состояніи, такъ что безъ жалости я на него смотрѣть не могъ. При немъ находилась тогда одна только его теща. Но какъ старушка сія ничего не значила, а малолѣтный его сынъ и того еще меньше, то, не долго думая, приступилъ я къ переписыванію, прибиранію и запечатыванію всѣхъ его небольшихъ пожитковъ, дабы не могли они, при кончинѣ его, быть растасканы. И сдѣлавъ сіе, убѣдилъ больнаго собрать послѣднія свои силы и подписать реэстръ онымъ. А потомъ, возвратясь на свой дворъ, занялся разбираніемъ кое-какихъ бумагъ и подчиваніемъ чаемъ приходившаго ко мнѣ нашего приходскаго попа Евграфа и малолѣтняго моего племянника, котораго, по смерти отца, располагалъ я взять къ себѣ и воспитать его до совершеннаго возраста. И въ томъ, равно какъ и въ другихъ хозяйственныхъ дѣлахъ, препроводилъ остатокъ сего дня.

Въ слѣдующее за симъ утро смутился я, узнавъ, что брату моему потяжелѣло. Я тотчасъ побѣжалъ къ нему и нашелъ тамъ и попа нашего. Онъ былъ очень слабъ и едва въ состояніи былъ говорить. Но какъ неизвѣстно было, долго ли еще продлится жизнь его, то не зналъ я, что дѣлать: ѣхать ли назадъ, иди дожидаться его кончины. Онъ упрашивалъ меня остаться еще на сей день, и я принужденъ былъ на то согласиться и употребить время сіе на сдѣланіе разныхъ распоряженій съ людьми умирающаго. Къ тому-жъ, хотѣлось мнѣ дождаться и лѣкаря, за которымъ, по просьбѣ его, еще до пріѣзда моего было послано, дабы узнать от него, на долго ли еще жизнь его могла продлиться. Итакъ, распорядивъ все нужное и отобѣдавъ у нихъ въ домѣ, возвратился я опять на свой дворъ и занялся вечеромъ опять кое-какими дѣлами. А на утріе иду опять къ брату, нахожу его отъ-часу болѣе ослабѣвающаго, ожидаю съ нетерпѣніемъ лѣкаря. Но настало время обѣдать, а его нѣтъ. И какъ долѣе мнѣ медлить и ждать было невозможно, а надлежало поспѣшать отъѣздомъ, то, отобѣдавъ съ его тещею и сдѣлавъ послѣднія распоряженія, распрощался я навѣкъ съ моимъ умирающимъ братомъ и, обѣщавъ ему не оставить малолѣтняго его сына и имѣть объ немъ отеческое попеченіе, послѣ обѣда и отправился въ обратный путь, и успѣлъ еще въ тотъ же день доѣхать до Ѳедешова, гдѣ ночевалъ у нашихъ родныхъ Кислинскихъ, проведя съ ними весь вечеръ въ пріятныхъ разговорахъ.

Распрощавшись съ ними съ вечера, всталъ я такъ рано, что успѣлъ къ свѣту пріѣхать въ Тулу и, приставъ на часокъ въ музыкальной нашей школѣ, являюсь къ своему командиру и въ тотъ же часъ опять откланиваюсь. Со всѣмъ тѣмъ, успѣлъ я попроситъ его о нашемъ капельмейстерѣ, и мнѣ удалось помочь сему горюну, сколько было можно и получить от него за то множество благодареній. Послѣ чего поѣхалъ я къ Пастухову, отобѣдавъ у него, пустился опять въ свой путь, въ удовольствіи услышавъ въ Тулѣ о взятіи нашими войсками славной непобѣдимой турецкой крѣпости Измаила и о безпримѣрномъ поступкѣ тогдашняго полководца нашего Суворова. И успѣлъ ночевать доѣхать опять до Дѣдилова.

Наставшій послѣ сего день былъ достопамятенъ множествомъ происшествій, отчасти радостныхъ, отчасти печальныхъ. Домой пріѣхалъ еще до-свѣта. Но едва только разсвѣло, какъ входитъ гонецъ, посланный вслѣдъ за мною изъ Дворенинова, съ извѣстіемъ, что братъ Михайла Матвѣевичъ скончался. Сколько я ни ожидалъ уже того, но извѣстіе сіе было для меня и для всѣхъ моихъ родныхъ поразительно. Мы потеряли въ немъ ближайшаго родственника и однофамильца, и смертью ero фамилія наша такъ уменьшилась, что я остался только одинъ изъ взрослыхъ, съ моимъ сыномъ; а третьяго члена составлялъ оставшій послѣ покойника малолѣтный сынъ его. Родственникъ сей, каковъ ни былъ, и хотя наносилъ болѣе безславія, нежели чести нашей фамиліи своимъ безпутнымъ поведеніемъ, но намъ его было жаль. Онъ былъ немногимъ чѣмъ меня моложе и погубилъ себя самъ крайнею своею невоздержностью и непомѣрною охотою къ питью, разстроившему давно его здоровье. Натурально, меня звали пріѣхать на погребеніе онаго, но сего учинить было уже мнѣ не можно; почему и предоставилъ я сію коммиссію оставшимся его родственникамъ и, чрезъ письмы къ нимъ, просилъ меня въ томъ извинить.

Не успѣлъ я сихъ писемъ написать, какъ въѣхала на дворъ кибитка. При вопросѣ, кто-бъ такой это былъ? сказываютъ мнѣ, что пріѣхалъ мой Василій, посыланный въ Лебедянь для продажи одной моей сумнительной лошади, и я обрадовался, услышавъ, что ему удалось продать, и довольно хорошею цѣною. Мы о томъ еще съ нимъ говорили, какъ входитъ гошпитальный надзиратель и сказываетъ, что лѣкаря нашего нѣтъ дома, и что присылали за нимъ въ полночь изъ Ламокъ от моей дочери и онъ туда поѣхалъ. Сердце обмерло у меня, какъ я сіе услышалъ, ибо не иное что заключалъ, что тамъ что-нибудь да нездорово, и духъ мой весьма оттого огорчился. Но я еще не опамятовался от смущенія, какъ входитъ ко мнѣ и самъ нашъ лѣкарь и обрадовалъ насъ пріятнымъ извѣстіемъ, что Елизавета наша разрѣшилась благополучно от бремени, произведя на свѣтъ дочь, названную ими Александрою, но вкупѣ и опечалилъ, сказавъ, что родильница чувствуетъ великую боль въ животѣ.

Сіе встревожило всѣхъ насъ чрезвычайно, ибо такія боли бываютъ иногда бѣдственны и опасны. И потому ну-ка мы скорѣй спѣшить обѣдать и собираться въ Ламки; ѣхать. Но не успѣли сѣсть за столъ, какъ входятъ въ двери гости господа Хомяковы. Они были хотя наши друзья, но въ сей разъ были мы имъ очень не рады. Говорится въ пословицѣ: «не въ пору гость, пуще татарина»; а сіе случилось тогда съ нами, и намъ, при тогдашнихъ обстоятельствахъ, не до гостей было. Но, спасибо, они послѣ обѣда скоро от насъ поѣхали; а мы, проводивъ ихъ, ну-ка скорѣе садиться въ повозки и скакать въ Ламки. И покуда туда доѣхали, душа у всѣхъ у насъ была не на мѣстѣ, и мы не прежде сколько- нибудь успокоились, какъ увидѣвъ, по пріѣздѣ, хозяевъ, встрѣчавшихъ насъ съ радостными и веселыми лицами, и услышавъ, что родильницѣ нашей от присланнаго лѣкарства полутчѣло, Тогда только стали мы чувствовать ту радостъ и удовольствіе, какое обыкновенно при таковыхъ случаяхъ съ столь близкими родственниками, какъ мы, чувствуемо бываетъ, и провели въ томъ весь тогдашній вечеръ.

Но не успѣли мы сѣсть ужинать, какъ перетревожены мы были сдѣлавшеюся въ животѣ у родильницы нашей опять чрезвычайною болью. Всѣ мы повскакали изъ-за стола и, прибѣжавъ къ ней, заботились, суетились и не знали, что дѣлать и чѣмъ ей помогать. И какъ приписывали все сіе неискусству простой повивальной бабки, которую дочь моя принуждена была употребить, по случаю отозванія директоромъ, командиромъ моимъ, къ себѣ прежней ея и знающей бабки, то досадовали невѣдомо-какъ и на Юницкаго, и на Нестеровыхъ, для которыхъ онъ вызывалъ оную. Наконецъ, кое-какъ поутишилась опять ея боль, и мы сколько-нибудь поуспокоились, имѣя въ теченіе сего дня много и радостей, и огорченій, послѣдовавшихъ непосредственно другъ за другомъ.