Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Теперь надобно сказать, что толь частое сего молодаго и достойнаго человѣка къ намъ хожденіе нечувствительно подало поводъ нѣкоторымъ изъ нашихъ городскихъ къ заключеніямъ — не имѣет- ли онъ какихъ видовъ на дочерей моихъ, а особливо на старшую изъ нихъ, Настасью. А признаться надобно, что и у самихъ насъ бродили не одинъ разъ о томъ такія же мысли. Обстоятельство, что хотя онъ во все сіе время и продолжалъ лѣчиться у нашего лѣкаря, но болѣзнь его была совсѣмъ не слёглая и почти непримѣтная, и даже такая, что не стоило-бъ ему для оной такъ долго жить у насъ въ Богородицкѣ, — подавало намъ и самимъ поводъ къ заключеніямъ, что не сопряжено ли его пребываніе у насъ и толь частое къ намъ хожденіе и оказываемое всему моему семейству особое почтеніе и ласки съ какими-нибудь иными намѣреніями. Но какъ во всемъ его поведеніи не замѣчали мы ни малѣйшаго худаго, сумнительнаго и подозрительнаго, и онъ всѣмъ своимъ нравственнымъ характеромъ всѣмъ намъ отъ- часу болѣе нравился, а по состоянію достатка своего могъ быть и добрымъ женихомъ для моей Настасьи, — то и не опасались мы от него ничего, а принимали его у себя всегда съ удовольствіемъ и съ каждымъ почти днемъ ожидали, не начнет ли онъ чрезъ кого-нибудь сватовства, или самъ, предлагать себя намъ въ семьянина.

Впрочемъ, бывшая у насъ 8 числа ярмонка была и въ сей годъ довольно достопамятна не только пріѣздомъ къ самимъ намъ великаго и такого множества гостей, что мы едва могли ихъ помѣстить въ своемъ домѣ, но пріѣздомъ и господъ тульскихъ, квартировавшихъ опять во дворцѣ нашемъ. Ихъ наѣхало въ сей разъ еще больше прошлогодняго. Главнымъ изъ нихъ былъ опять нашъ вицъ-губернаторъ Вельяминовъ, а угощалъ ихъ всѣхъ опять на своемъ коштѣ откупщик нашъ Иванъ Васильевичъ Хомяковъ. Мы, собравшись всѣ, ожидали-было пріѣзда ихъ еще къ обѣду въ навечеріи праздника или въ самый ярмоночный день. Но все наше ожиданіе было тщетное. Обѣдъ прошолъ, а ихъ не было; сталъ приближаться вечеръ, но объ нихъ не было еще и слуху. Привезли фейерверкъ, привезли и музыкантовъ казенныхъ изъ Тулы, но о самихъ ихъ никто не зналъ. Наконецъ, пріѣхалъ уже и Юницкой, а ихъ все еще не было. Къ Юницкому тотчасъ пришелъ Хомяковъ и поднялась у нихъ превеликая брань и счеты. Юницкому досаденъ былъ сей праздникъ. Ему жаль было денегъ и расходовъ, которые ставились на счеты; Хомяковъ неуступчивъ, слово за слово, и чуть-было не до ссоры; однако, помирились. Наконецъ, пріѣхали и тульскіе, а мы, между тѣмъ, успѣли уже отслушать праздничную всенощную, гдѣ превеликое было собраніе дворянъ и госпожъ. Съ вицъ-губернаторомъ пріѣхали въ сей разъ братъ его Степанъ, оба брата Игнатьевы, Михайла Васильевичъ Хомяковъ, еще нѣкто Головинъ, Ченцовъ и многіе другіе, а наконецъ, богачъ Александръ Ѳедоровичъ Хомяковъ, для котораго они наиболѣе и пріѣжжали, ибо имъ хотѣлось его обыграть. Словомъ, гостей было довольно, и знаменитѣйшіе изъ нихъ ходили въ садъ гулять, хотя было уже темно. Наконецъ, сожженъ былъ для ярмонки фейерверкъ, а во дворцѣ большой и многолюдный ужинъ, и я уже поздно возвратился къ своимъ домашнимъ. Наконецъ, насталъ и самый день праздника. Оный препроводили мы и въ сей годъ довольно весело, однако, и не безъ скуки, по причинѣ недостатка вожделѣнной вольности и связанности рукъ, по случаю пріѣзда господъ тульскихъ. Все утро провели мы во дворцѣ въ поздравленіяхъ и поклонахъ. Полученіе въ самое сіе утро извѣстія, что намѣстнику нашему, за успѣхи его при занятіи войсками нашими Польши, данъ орденъ Андреевскій — подавало къ тому еще болѣе повода. Потомъ были мы всѣ у обѣдни, а изъ церкви пошли всѣ во дворецъ, и тамъ обѣдали съ приглашенными туда же господами. Столъ былъ огромный, и угощеніе доброе. Сидѣло за столомъ до 40 человѣкъ, а многимъ не достало и мѣста. Музыка гремѣла, а послѣ обѣда танцы, но скоро разошлись, и у господъ началась игра. Передъ вечеромъ же съѣхались опять всѣ, а между тѣмъ, множество гостей съѣхалось ко мнѣ, и молодежь завела танцы. По съѣздѣ во дворецъ, возобновились тамъ всѣ роды увеселеній: были танцы, игра въ карты, пѣніе и пляски родовъ разныхъ; а какъ смерклось, то сожженъ былъ еще фейерверкъ, и весь дворецъ иллюминованъ. Все же кончено напослѣдок ужиномъ, который былъ очень поздній, такъ что мы домой возвратились послѣ полуночи, уставши на смерть от танцевъ и принужденности. Что-жъ касается до господъ игроковъ, то сіи не переставали играть ни на минуту, не только во весь день, но и во всю ночь на пролётъ, такъ что они вовсе и спать не ложились, и сіе удивило всѣхъ, а особливо въ разсужденіи старичка-богача Александра Ѳедоровича Хомякова, котораго истинно бить было некому. Четверо молодцовъ сваталось вокругъ его и старались обыграть, но все какъ- то не удавалось. Игра все шла, какъ медъ тянется. Сколько ни надрывались, но не могли ничего сдѣлать, изъ подгулявшихъ былъ одинъ только лишь князь, и сей былъ, какъ зюзя, ажно гадко!

По наступленіи слѣдующаго за симъ дня, хотѣлъ-было вицъ-губернаторъ ѣхать рано; но игра, неоконченная еще, задержала и протянула долго, и не кончилась бы и еще долго, еслибъ не надлежало было ѣхать. Итакъ, распрощались, поѣхали всѣ къ князю на завтракъ, а мы, проводивъ гостей, рады-рады были, что прошла вся сія тревога. Отѣ бывшаго безпокойства отдыхали мы цѣлый, день раздѣвшись и отдохнуть не могли. У насъ во весь день былъ г. Ждановъ, а ввечеру — тульскій капельмейстеръ, г. Сокольниковъ и фейерверчной мастеръ. Итакъ, симъ кончился нашъ праздникъ, который доставилъ намъ не столько удовольствія, сколько хлопотъ и безпокойства.

Чрезъ день послѣ сего, былъ у насъ собственный свой праздничекъ, доставившій намъ несравненно болѣе удовольствія. Въ оный была средняя дочь моя Ольга имянинницею. Побывавъ по-утру у обѣдни, по случаю воскреснаго дня, и пообѣдавъ кое-съ-кѣмъ у насъ бывшими, уклонялись мы послѣ обѣда от превеликаго и до 30 градусовъ простиравшагося жара въ свой нижній садъ, и тамъ, сидючи и лежучи въ тѣни при водахъ, читали книги, а потомъ купались въ ваннѣ. Передъ вечером-же былъ у меня знакомецъ мой, епифанскій помѣщикъ г. Григоровъ, Николай Сергѣевичъ, съ двоюроднымъ братомъ своимъ г. Бородинымъ, человѣкомъ молодымъ, хотѣвшимъ видѣть мои сады и перенять изъ нихъ что-нибудь для себя. Такъ, по крайней мѣрѣ, они тогда говорили, а въ самомъ дѣлѣ было у нихъ совсѣмъ другое на умѣ, и г. Бородину хотѣлось видѣть дочерей моихъ. Итакъ, случилось, что тогдашняя имянинница моя ему въ особливости понравилась, и онъ замышлялъ уже за нее свататься. Но намъ, тогда видѣвшимъ его еще въ первый разъ, всего того и на умъ не приходило, а я водилъ ихъ по садамъ безъ всякаго размышленія; а боярыни, съ барышнями, ѣздили между тѣмъ гулять въ магазинную рощу. А послѣ ужина сожгли мы для имянинъ Ольгиныхъ у самихъ себя небольшой фейерверчек, состоявшій въ нѣсколькихъ колесахъ, и бездѣлкою сею навеселились болѣе, нежели большимъ, ибо все было у насъ весело, все пріятно, все хорошо и все ладно. Словомъ, вечеръ былъ очень хорошій и пріятный.