Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Въ слѣдующій за-симъ день, по бывшей опять хорошей погодѣ, имѣли мы ѣзду успѣшную, такъ что, покормивъ въ селѣ Остаповѣ лошадей, поспѣли еще засвѣтло ночевать въ Донковъ, не имѣя насемъ переѣздѣ ни какихъ непріятностей и противныхъ приключеній. Отсюда надѣялись мы въ слѣдующій день поспѣть ночевать уже въ наше волостное село Михайловское. Но не такъ сдѣлалось, какъ мы думали. Натура съ нами не спросилась и положила тому не только непреоборимую преграду, но чуть-было не подвергла въ смертельную опасность. Не успѣли мы изъ Донкова выѣхать, что было еще на разсвѣтѣ, какъ пошолъ сперва маленькій снѣжок, который мы ни мало и не уважили, а почитали то обыкновеннымъ зазимьецемъ и дивились еще, что снѣгъ показался намъ такъ рано, иеще 29 сентября. Но снѣгъ нашъ, мало-помалу увеличиваясь, превратился скоро въ порядочную мятель. Не успѣли мы проѣхать Малинки и выбраться на чистую степь къ селу Ивановскому, какъ вдругъ сдѣлалась такая жестокая и многоснѣжная вьюга на жестокомъ морозѣ, каковыя рѣдко посреди самой зимы бываютъ. Словомъ, от густоты снѣга за нѣсколько сажень впереди было ничего не видать, а бѣдные наши люди, ѣдущіе совсѣмъ еще въ лѣтнемъ платьѣ и еще въшляпкахъ и безъ всякихъ шубъ, не знали какъ уже от вьюги и куры укрываться и кое-какъ прятали лица и руки свои подъ кафтаны. Что касается до насъ, то намъ въ каретѣ было хотя не такъ холодно, какъ имъ, но видѣть все сіе было крайне непріятно. «Ахти! говорили мы то-и-дѣло съ сыномъ: какая напасть! И какъ быть, если вьюга эта не уймется? ѣхать намъ еще далеко до Ивановскаго, а мятель дѣлается самая смертоносная». Говоримъ кучеру, чтобъ они какъ-можно поспѣшали. «Спѣшимъ, судырь, и такъ, но мочи нѣтъ терпѣть стужи, околѣли въ-прахѣ». — «Какъ-нибудь ребята, укрывайтесь», говоримъ. Но они отвѣтствуютъ: «и рады бы, но не чѣмъ а вонъ форрейтеръ едва сидитъ на лошади, того и смотримъ, что свалится; а колеса на-силу вертятся от снѣга, налѣнувшаго къ нимъ; самый деготь от мороза стынетѣ». — «Какъ-нибудь, какъ-нибудь, ребятушки, поспѣшайте до Ивановскаго, тамъ обогрѣемся, и авось-либо вьюга и буря поутихнетѣ». Но, статочное ли дѣло: она не только не утихала, но еще часъ-отъ-часу увеличивалась, и наконецъ, такая поднялась и понесла, что и мы уже трухнули. На несчастіе въ самое то время перервись что-то въ упряжѣ и необходимо надобно было остановиться и кучеру сойтить съ козелъ для поправки. «Что такое, что такое? закричали мы: ахти, не испортилось ли что?» И обмерли и спужались. «Нѣтъ, судырь, отвѣчаетъ намъ едва говорящій от стужи кучеръ: не испортилось, а перервалось вотъ бездѣлка; свяжемѣ». — «Ну, связывай же, ради Бога, скорѣй», говоримъ. — «И радъ бы скорѣй, отвѣчаетъ онъ, но нельзя, все обмерзло, околенѣло и обледенѣло от мороза, а руки почти отморозилъ и не гнутся». — «Экая бѣда! говоримъ мы, но, пожалуйста, поспѣши, мой другѣ». — «Спѣшу и такъ, судырь, сколько можно, но эта бѣда еще сносная, а вотъ бѣда будетъ, если къ несчастію, да что- нибудь теперь изломается, или испортится у насъ, тогда хоть ложись, да и умирай». — «Сохрани насъ от того Господи», говоримъ. И рады были, что онъ кое-какъ перервавшееся связалъ и опять, сѣвъ на козлы, поѣхалъ. И какъ вьюга и мятель еще больше усиливались, а ѣхать было до села еще далеко, то говорили мы ему, чтобы онъ не жалѣлъ лошадей, а погонялъ и ѣхалъ какъ-можно скорѣе. Мы и подлинно полетѣли, а не ѣхали уже тогда, и въ насъ души не было от страха и боязни, чтобъ чего у насъ не испортилось, и чтобъ люди не зазябли и не отморозили у себя ушей, носовъ, рукъ и ногъ. И какой контрастъ былъ между прежнимъ переѣздомъ нашимъ чрезъ сіе обширное поле и теперешнимъ! Тогда ѣхали мы, утѣшаясь красотами натуры, пріятными разговорами и чтеніемъ любопытной книги и въ полномъ удовольствіи душевномъ; а теперь-въ неизобразимомъ смущеніи и ежеминутномъ гореваніи, что ѣхать намъ было еще далеко, и боязни, чтобъ намъ на степи сей не замерзнуть! Единое утѣшеніе оставалосьнамъ то, что видимыя по обѣимъ сторонамъ дороги кошолкиуказывали намъ путь и не давали сбиться совсѣмъ [съ] дороги. Наконецъ, дошло уже до того, что людямъ нашимъ не въ могуту уже стало становиться, они покрехтывали уже очень-и-очень, а мы удвоили еще свое гореваніе о томъ, что еще намъ ѣхать далеко и, по мнѣнію нашему, не меньше еще верстъ двухъ доставалось. Но какъ обрадовались всѣ мы и въ какой восхитительный восторѣ пришли, когда въ самое сіе наиопаснѣйшее время вдругъ увидѣли предъ собою гумны и первые изгороди села Ивановскаго. Слава, слава Богу! закричали мы, крестились и не вѣрили почти глазамъ своимъ. Тутъ хотя и съ великимъ трудомъ надлежало намъ проѣзжать по занесенному снѣгомъ превеликими сугробами проулку, но сіе куда уже ни шло, пробрались кое-какъ и чрезъ оный, и ну скорѣе къ первому двору, занесенному также сугробами, и бѣжать всѣ въ избу обогрѣваться.

По счастію попалась намъ изба теплая, довольно чистая и просторная. Итакъ, ну, мы скорѣе отпрегать лошадей, прятать ихъ от мятели подъ сарай, а сами варить себѣ чай и отпиваться онымъ, а между тѣмъ готовить себѣ обѣдъ. Пріѣхали мы туда, хотя еще до полудня; но какъ мятель и вьюга не только не унималась, но еще увеличивалась, то о дальнѣйшемъ продолженіи въ тотъ день путя и помыслить было не можно, и хозяинъ хоть радъ и не радъ намъ былъ, но мы, безъ дальнихъ околичностей, сказали ему, что мы пробудемъ у него весь тотъ день и ночуемъ. Онъ стал-было намъ говорить, что у нихъ въ это время годовой праздникъ, и не помѣшают ли намъ приходящіе къ нему, по обыкновенію, гости, но мы тотчасъ успокоили его, сказавъ, что мы ни мало не помѣшаемъ ему угощать своихъ гостей, а довольны будемъ, если только удѣлитъ онъ намъ уголокъ въ переднемъ углу, предъ окошечкомъ; гдѣ и подлинно усѣвшись, препроводили мы весь тотъ день въ читаніи книжекъ, давъ ему волю глупыми угощеніями своими приходящихъ къ нему гостей по своей волѣ заниматься; на что смотрѣли и сами мы, какъ на невиданное еще никогда зрѣлище, съ особливымъ любопытствомъ, и не могли странности обычаевъ ихъ, принужденности въ обрядахъ и глупымъ ихъ этикетамъ и угощеніямъ довольно надивиться. Все оно состояло наиболѣе въ единомъ подчиваніи ихъ брагою и пирогами, и глупые обряды ихъ при томъ ажно намъ прискучили и надоѣли. Однако, какъ ни мѣшали они намъ тѣмъ въ нашемъ чтеніи, но мы, скрѣпя сердце, сидѣли уже молча и давали имъ волю дурачиться сколько хотѣли.

Переночевавъ тутъ и проспавъ ночь уже не въ каретѣ, а въ теплѣ, обрадовались мы, увидѣвъ по-утру, что мятель наша утихла и небо прояснилось. Но нанесенное повсюду великое множество снѣга, и видимые вездѣ страшные сугробы онаго, озаботили насъ чрезвычайно. Мы не знали, какъ намъ будетъ ѣхать на колесахъ, и боялись, чтобъ гдѣ-нибудь въ сугробахъ не обвязнуть. Но какъ перемѣнить было не чѣмъ, то погоревавъ, потащились мы кое-какъ, и хотя съ неописаннымъ трудомъ, но благополучно дотащились до своего волостнаго села Михайловскаго, и гораздо уже за-полдни, ибо поспѣшить ѣздою никакъ было не можно. Тутъ покуда намъ грѣли чай и готовили обѣдъ, постарались мужички наши снабдить насъ свѣжими лошадками, поелику наши слишкомъ уже умаились. Но покуда ихъ собирали и мы обѣдали, прошло болѣе двухъ часовъ времени, и намъ, какъ ни хотѣлось-было поспѣть въ тотъ же день въ Богородицкъ, но того, за множествомъ вездѣ нападшаго снѣга и крайне тяжелой дороги, никоимъ обрядомъ учинить было не можно, и мы едва- едва успѣли только доѣхать до деревушки Крутой, гдѣ и принуждены были остаться ночевать.