Александр Королев - Илья Муромец

Во-первых, в былинах появился мотив о смерти Ильи, причем о смерти довольно специфической — «окаменении» богатыря. Мотив этот логично присоединялся к двум сюжетам — «Трем поездкам» и былинам об отражении татарского нашествия в варианте, когда из-за похвальбы богатырей происходит оживание вражеской силы (эти варианты часто выделяют в отдельный сюжет «Камское побоище»).

Итак, Илья едет в третью, последнюю, поездку — туда, где богатым быть. По пути он находит очередной камень с надписью-указателем, отворачивает его, а там — «велик матер кованой сондук».

Так в онежском варианте, вошедшем в собрание П. В. Киреевского. А. Ф. Гильфердинг записал в августе 1871 года на Кенозере от Ивана Сивцева, по прозвищу «Поромский» (65 лет), былину, в которой Илья во время третьей поездки наезжает на «пречудный крест» и понимает, что крест «есть не прост стоит»:

Другой кенозерский сказитель Игнатий Третьяков (58 лет) описал Гильфердингу то, как Илья, найдя в темном лесу, в «погребе», золотую казну, организовал строительство храма:

Как видим, мотив окаменения тесно связан с церковью и нетленными мощами. «Нетленен» — потому, что окаменел!

В общем-то приурочить кончину Ильи к трем поездкам было логично. Больно он здесь старый и уставший — почему бы и не умереть «чудесным» образом? С другой стороны, могла повлиять привязка к камню. В народных поверьях камень (ассоциация с могильным камнем) часто понимался как вход в загробный мир, граница между двумя мирами. Е. Л. Демиденко, специально занимавшаяся этой проблемой, писала: «Когда жизненный путь Ильи Муромца близится к завершению, перед ним вплотную встает вопрос об испытании судьбы. Знаменательно, что именно в это время он наезжает на придорожный камень. Богатырь испытывает все три дороги. В первый и во второй раз он вынужден возвращаться и исправлять надпись на камне, поскольку предписанное не исполняется (быть убиту, быть женату). Это происходит, видимо, потому, что Илья Муромец оба раза выбирает не свою судьбу. Сбывается лишь третье предсказание (быть богату). Отправляясь по третьей дороге, богатырь находит золото и драгоценные камни. Важно отметить, что все три дороги, отходящие от камня, независимо от того, что на нем предначертано, ведут к смерти: путников, выбравших дорогу, „убиту быть“, убивают разбойники, другие попадают в терем к королеве, в результате коварства которой проваливаются „в погреба… сорок сажон“, т. е. оказываются пропавшими для живых, что равнозначно смерти… и третья дорога („богату быть“) всегда приводит к смерти: Илья Муромец находит клад, строит церкви (или одну церковь), после чего и умирает. Смерть здесь, вероятно, связана с полной реализацией жизненного пути Ильи Муромца». {323}

Впрочем, многое зависело от мировосприятия сказителей — далеко не на каждого мог повлиять образ камня, да и «окаменевшие» в Киеве мощи Ильи не всех волновали до такой степени. Как известно, в значительном количестве вариантов Илья благополучно раздает найденный клад сирым и убогим. Точно так же в большинстве вариантов Илья Муромец (один или с товарищами) благополучно справляется с вражеской силой, воскресшей и окрепшей в наказание за похвальбу или кощунство, которые позволили некоторые богатыри. Но вот в варианте, записанном А. Ф. Гильфердингом от знаменитого кижанина Василия Щеголенка (человека весьма и весьма религиозного), финал вышел другой. Поначалу Илья вместе со своим молодым и горячим товарищем Ермаком Тимофеевичем успешно побивает силу Калина-царя (соединение Ильи и Ермака в былинах об отражении татарского нашествия — распространенный мотив, что даже позволяет исследователям объединять эти былины в особый сюжет). И тут вдруг сам Илья Иванович «подумал»:

Естественно, сразу происходит оживление вражеской силы, которая оказывается неодолимой:

Надо отметить, что мотив гибели Ильи (или даже всех богатырей) целиком входит в «круг религиозных сказаний об участии небесного воинства в битвах людей». Да и окаменение «находит себе религиозно-легендарные аналогии». {325} Однако во всех вариантах истории «окаменения» Ильи ощущается влияние сказки, поскольку именно «завершенность сказок» — «одно из характерных проявлений переключения былинных сюжетов в жанровую систему сказки, так как героические былины даже в контаминированном, сводном виде не дают такого завершенного повествования, сказка же всегда стремится досказать историю героя до конца». {326} Все это, в свою очередь, выдает в мотиве кончины Ильи позднее происхождение. {327}

Вторым результатом распространения информации о нетленных мощах Ильи и его святости стало частое отождествление нашего богатыря, которому обыкновенная смерть на роду не писана, с Ильей-пророком — он, как знали в народе, не умер обычной смертью, а был взят на небо живым. Факт канонизации Ильи приводил к смешению двух святых — церкви, возводимые в честь Ильи-пророка, в народном сознании часто связывались с Ильей Муромцем. Так, например, произошло на «родине» богатыря, в Карачарове, где часовня Ильи-пророка служит обозначением места богатырского скока коня Ильи Муромца. Смешение двух персонажей особенно заметно в прозаическом фольклоре. Например, П. Астров в XIX веке обнаружил в Малороссии сказание, в котором Илья богатырь и пророк объединены под именем Илья Великий. По повелению Бога Михаил Архангел и Илья Великий ведут борьбу с чертями. Илья Великий был прежде человеком. В детстве у него отсохли руки и ноги, в отсутствие родителей он почувствовал в себе силу — благодаря выпитой по приказанию явившихся ангелов чашки вина — и встал на ноги. Затем он отправился искать поединщиков, встретил Соловья-разбойника и убил его. Дети Соловья хотели убить Илью, но Бог его спас и взял на небо. {328}