Фрэнси Эпштейн - Война Фрэнси

На другой день вооруженная охрана отвела их в другую часть лагеря, где перед зданием с надписью «САУНА» уже толпились заключенные из Биркенау. Среди них началось беспокойство, ведь все знали, что под таким названием маскировались газовые камеры. Кругом цвели клумбы, и ярко-красные бегонии рядом с серым зданием без окон казались А-4116 омерзительными. Там же, на улице, прямо перед эсэсовцами им приказали раздеться и сложить одежду в одну общую кучу, а обувь — в другую.

А-4116 и Китти молча стояли, держась за руки, а вокруг них то тут, то там у людей начиналась истерика. По двое их медленно запускали в комнату, где перед грязным хирургическим столом стояла толстая женщина из СС в белом халате поверх униформы. Ни разу не сменив резиновые перчатки, она грубо проверила у нас каждое отверстие. Одна из девушек хотела сохранить подарок на память от любимого и зажала в кулаке пуговицы от его пальто. Но когда она поняла, что спрятать их негде, — проглотила пуговицы.

Следующим этапом обработки были душевые. Заключенных запускали группами по сто человек. Приказ был таков: одну минуту стоять под водой, затем еще за минуту намылится куском суррогатного мыла, который выдавали на четверых, потом еще минуту давали на то, чтобы смыть его с себя, и никаких разговоров. Толпа, подталкиваемая охранниками и капо, нерешительно вошла в душевые и с невыразимым ужасом вглядывалась в насадки для душа, которые, как было известно, дают не только воду, но и газ.

Кто-то шепотом начал читать Shm’a Israel Adonai Eloheinu [33] «Внемли, Израиль: Господь — Бог наш, Господь — один!» ( ивр .) . Казалось, прошла вечность. Затем над головой послышалось шипение: вода! Горячая вода! Раздался возглас облегчения, и происходящее вмиг превратилось в сцену из безумного балета — все старались увернуться от обжигающих струй. На выходе каждой выдали пару чистого белья, серую робу и приказали забрать обувь из кучи на улице. Но это было невозможно. Как в этой куче обуви можно было найти свою пару? Словами не описать, как нелепо это выглядело, но драк из-за того, что кто-то увидел на ком-то свои ботинки, не было.

Затем последовал еще один долгий appell и Lagerkommandant [34] «Комендант лагеря» ( нем .) прибыла с инспекцией. А-4116 стояла в первом ряду, когда женщина медленно начала осмотр. Прозвучала команда ACHTUNG [35] Здесь — «Смирно!» ( нем .) , но часть прежней дерзости уже вернулась к А-4116, она проигнорировала приказ и не вынула руки из карманов.

Kommandant остановилась перед ней.

— Руки из карманов, еврейская сука!

Незамедлительно последовал удар тыльной стороной руки, на которой было несколько колец. Заключенная попыталась схватить ее за горло, но Китти и еще одна девушка вовремя схватили ее за локти так крепко, что она не могла пошевелиться.

Им всем было приказано покинуть «AI» и следовать по направлению к железнодорожной станции.

Всем раздали по кусочку хлеба, а затем посадили в довольно чистые вагоны для скота со свежей соломой на полу. Двери оставались приоткрытыми, что удивило и обрадовало их, и после продолжительной задержки и нескольких приказов поезд тронулся. Прошло по меньшей мере двадцать минут, прежде чем поезд, медленно набиравший скорость, выехал из Освенцима. Городок образовывали лишь одни административные постройки. Осознать масштабы этой фабрики смерти можно было только при свете дня. Бесчисленные прямоугольники бараков отделялись друг от друга колючей проволокой, над которой возвышались сторожевые вышки, а фигурки заключенных напоминали ползающих муравьев.

Затем пейзаж неожиданно изменился. Поезд шел на запад мимо пышных, зеленых, потрясающих цветущих лугов с журчащими ручейками. Фермеры, работающие в полях и пасущие скот, простые люди, спешащие по делам, внезапно заставили нас осознать, что в мире еще есть жизнь и, возможно, кто-то из присутствующих вскоре снова станет ее частью. Это было 4 июля. На небе сияло солнце, дым Освенцима оставался позади, и кто-то запел песню:

Это была переделанная для Терезина песня, звучавшая на предвоенном авангардном концерте, которую особенно любили чешские заключенные. Позже, исчерпав запас популярных и народных чешских песен, мы затянули «Старую реку» [36] Old Man River — песня из американского мюзикла 1927 года Show Boat («Плавучий театр»). и «Якоря прочь» [37] Anchors Away — американский военный марш. . Казалось, будто студенческое общежитие вывезли на экскурсию. О пустых желудках было забыто, женщины смеялись, дразнили и щекотали друг друга, словно опьяненные радостью жизни дети. Даже вооруженные охранники в вагоне не смогли сдержать улыбку.

Когда поезд подъехал к промышленным районам Германии, двери вагонов заперли. Но и это не испортило заключенным настроения. Девушки, окружавшие А-4116 и Китти, почти все были из Праги, и лишь немногие — из провинции. Они были ровесницами и знали друг друга задолго до прихода к власти Адольфа Гитлера. Сплоченные недавними переживаниями, они поклялись до последнего держаться вместе и помогать друг другу.

Следующим вечером, когда поезд остановился в Гамбурге, перед женщинами предстала странная картина. Поезд остановился у темного ряда трехэтажных зданий с огромными раздвижными дверьми на каждом этаже. Из этих окон, словно гроздья винограда, свисали мужчины! Самые разные парни в незнакомой униформе, без опознавательных знаков, все время кричали, смеялись и явно радовались прибытию поезда с молодыми женщинами.

Женщины растерялись, а потом с улыбкой замахали им в ответ. Под надзором очень красивого и элегантного Hauptscharführer [38] «Гауптшарфюрер» — самое высокое звание среди унтер-офицеров СС ( нем .) СС, которого тут же окрестили Петровичем [39] Иван Петрович (1894–1969) — известный актер немого кино. , в честь известного немецкого киноактера, вагон за вагоном высаживался на платформу. Женщин разделили на две группы и отправили в помещение, прежде служившее товарным складом для речных барж, по обе стороны которого стояли погрузочные аппараты. Одна сторона выходила на железную дорогу, а вторая — прямо на реку.

В полу было несколько круглых отверстий, напоминающих люки, с толстыми канатами для шкивов, Ряды коек располагались блоками по шесть штук. Со стороны железной дороги стояла низкая раковина, из центра которой выходило множество кранов. Для капо предназначался огороженный угол. Помещение было темным, напоминало пещеру, и даже летом там было очень холодно. Несколько чешских девушек сразу бросились к окнам в другом конце зала, чтобы застолбить ряд коек. Некоторые тут же забрались на скамейку, чтобы выглянуть наружу.