Ганс Рот - Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

Нам везет, что вовремя прибыли наши сапоги, дающие нам хотя бы минимальную защиту от ледяной воды. Все готовятся жить как амфибии. Так же, как в прошлом году, раздали проверенные лекарства от распространенных болезней. Погода ужасная, кроме того, нас круглые сутки нещадно теснят русские.

В эти дни происходит нечто замечательное. Прибывает батальон новобранцев, свежие лица, новое обмундирование и амуниция. Их сапоги сияют, и их котелки и кружки никогда не видели русской печи, хотя на это мы обратили внимание намного позже. Замечательно то, что они шли колонной по три и пели! Мы выходим из покрытых толстым слоем грязи хат и землянок, бывших нашим пристанищем, не в силах постичь такое чудо. Мы стоим молча в своем заскорузлом от грязи камуфляже, с недоверием потираем заросшие щетиной лица. Они проходят вдоль ряда небольших холмиков с крестами на верхушке и, мне кажется, их голоса на мгновение срываются. Мы молча опускаем головы и глядим на свои мокрые, покрытые глиной сапоги. Кто-то отпускает шутку, жестокую в данных обстоятельствах шутку: «Скоро отпоют». Но никто не смеется, никто не соглашается с шутником. Все мы знаем, что эти молодые товарищи с родины пройдут последние два или три километра к позициям строем или цепью. Каждый будет держать винтовку в руках, чтобы та не билась о котелок. На мгновение они удивятся, услышав приказ вытащить все из карманов штанов и шинелей и переложить в нагрудные карманы. И они очень удивятся, когда они поймут смысл этого приказа. Так же было с нами, когда мы вошли в окопы. Ледяная вода залилась в сапоги, штаны прилипли к ногам. Но они выдержат, точно так же, как выдержали мы. Они будут наслаждаться благословением печки в землянке, ее тепло просушит штаны и носки. А когда их форма покроется хорошей глиняной коростой, никто больше не сможет нас отличить.

Они много думают о нас, а мы чувствуем к нашим молодым товарищам чуть ли не нежность. Мы завидуем их пению, пробуждающему в нас воспоминания о том, какими мы были прежде.

Эта зима сильно ожесточила нас. Она проморозила наши сердца, прогнала улыбки с наших губ и заставила позабыть наши песни. Колючий холод, воющие метели, дни без еды и ночи без сна избороздили глубокими морщинами наши изможденные лица.

Время от времени мы получаем эти не в меру умные письма из дома, с вопросами о нашем настроении на фронте. Мы качаем головой, не веря, как можно задавать такие дурацкие вопросы. Глупые штатские! Мы солдаты, сражающиеся на фронте!

Штормовой шквал собирается над степью на востоке, второй штормовой шквал со стороны Сибири. Под натиском этого шквала мы вынуждены пригнуться. Мы шаг за шагом отступали, зарываясь в землю, и так нам удается удержать позиции. Не спрашивайте нас, как нам удалось выжить этой зимой. Дома никогда не просите нас рассказать об этом. Однажды стиснув зубы в эти долгие зимние месяцы, трудно потом раскрыть рот. Не спрашивайте нас о будущем. Мы молча стоим на этой земле и сражаемся – и продолжим сражаться. Нам никогда не захочется об этом думать, мы хотим все забыть. И сейчас наши товарищи проходят мимо нас с песней на устах. Мы думаем, что наши сердца закалены льдом и сталью. И теперь, когда мы снова чувствуем их биение, мы понимаем, насколько долгой была ожесточившая нас зима. Наши юные товарищи не должны переставать петь. Мы будем стоять бок о бок: мы, прошедшие чистилище долгой зимы, и наши товарищи с молодыми сердцами и наивной уверенностью.

За ночь свежий ветер развеял закрывавшие солнце тучи. За неделю вода и грязь, с которыми мы сражались и битву которым проиграли, исчезли. Но никто не был готов поверить в чудо наступления весны. Первые поднявшиеся над дорогами облака пыли вызывали чувство недоверия. Возможно, природа просто хочет сыграть с нами злую шутку. Но мы счастливы, что весна прибыла таким приятным способом.

Теперь в нашем секторе тихо. Время от времени обстрелы вражеской артиллерии, немногочисленные налеты красной авиации. Наши землянки надежны и выдерживают бомбы. Они укреплены шпалами и рельсовыми плетями. Еще совсем недавно мы не могли себе даже представить подобного затишья на фронте, как и непривычно мягкой погоды. Но сейчас было похоже, что иван наконец успокоился. Время от времени мы даже можем расслабиться в течение одного или двух часов. Мы часто вспоминаем о трудных неделях «зимней битвы за Орел».

Главный удар битвы во второй половине февраля был нацелен восточнее Орла, потом, несколько дней спустя, начались беспрецедентно ожесточенные бои на юго-востоке от города. Противник сосредоточил мощные силы пехоты, танки и тяжелую артиллерию на обоих направлениях. Потому неудивительно, когда ледяным февральским утром начался артиллерийский гром.

То, что случилось на дотоле не знавшем поражений участке, было чистым адом. Даже закаленным бойцам в окопах никогда не приходилось сталкиваться со столь яростными атаками. Русские бросили в массированное наступление 120–200 тысяч солдат, 400 танков и 120–150 батарей, численность на Восточном фронте значительная. И почти невозможно поверить, что немецкие дивизии смогли выдержать натиск этого большого численного превосходства, и это притом, что враг полностью его осознавал. И последнее, но не менее важное: огромные потери в живой силе и технике в результате бесплодных попыток прорваться в том же секторе преподали большевикам урок того, что защитники удержат свои позиции, невзирая на значительно превосходящие силы противника. План большевиков взять Орел в клещи ударами с севера и юга побудил их развернуть эти гигантские ресурсы. С первых часов бойни мы поняли, что надо защитить выступающий вперед бастион – Орел. Мы также знали о том, что нас может ожидать та же участь, что и наших смелых товарищей в Сталинграде.

Помимо южно-северных клещей с ударами у Болхова и Понырей, Советы наносили еще два удара западнее Жиздры в направлении на Брянск, а также на Льгов. Более того, леса от Карачева до Гомеля – огромная, 300-километровой ширины, полоса лесов, болот, в зимнее время почти непроходимая за пределами дорог, также была занята партизанами и частями советских регулярных парашютно-десантных войск. Любой подвоз продовольствия и боеприпасов разграблялся этими бандитами. Все, что мы могли сделать, – это стоять до конца. Выбирать нам не приходилось. Положение было предельно ясным. Нашим единственным шансом на выживание было защищаться. Это была жестокая битва людей, которым нечего терять. В тот момент именно это страшное осознание все предельно упростило. Многие солдаты шли в бой с улыбкой на бледном лице.

23 февраля

На немецкие позиции и укрепления обрушился шквал снарядов и огня тяжелой артиллерии. Бомбардировщики ряд за рядом сбрасывают бомбовую нагрузку на линии окопов, а бронированные штурмовики (Ил-2) на бреющем полете над полем боя расстреливают нас из пулеметов и пушек.